Путь Сантьяго, Святого Иакова. El Camino de Santiago. В стремлении следовать. Де жавю. 

Неожиданные ощущения: у меня не получается идеализировать всё это. Стыдно признаться, но уже тошнит от рассказов о альбергах, людях, дождях, дождевиках, кроссовках, обедах, мозолях, коленях, завтраках. Всего этого так много, что  не могу  вырваться из чужих ощущений, и сосредоточиться на своих. А незнакомые люди на перегонки, открывают мне новые переживания, не оставляя никакого таинства, озвучивая наперед все возможные мысли. Я 50 раз уже прошла путь и 50 раз вернулась, каждый куст знаком, ничего нового, нечего открывать для себя, обо всем  поведали — до мелочей, от тонких переживаний до туалетной бумаги.  Так же нельзя…в смысле — как я, редиска. Не хорошо…они в чудеса верят, хорошие, светлые люди. И тут я … готовая с сомнением ступать по пути миллиона идейных, паломнических ног. Где же знаки?

Что я ищу, чего туда лезу, на какой вопрос мне нужен ответ?

Смущает меня, что стёрлись грани между верой и доказыванием себе, что смог, между доверием и подозрением, между чудом и желанием поражать.

Наш мир превращается в мир миллионов глазеющих туристов и мусора.  Некуда спрятаться, негде остаться наедине с собой. Везде  мусор, люди, и их победы. Толпы ищущих, фотографируются, ставят рекорды, покоряют вершины, отправляются паломниками, транслируют онлайн свои достижения. Гонка ощущений. Не осталось мест, где не ступала нога человека, нет не сфотографированного, нет не описанного. Стать первооткрывателем невозможно.  На высшие вершины очереди как на аттракцион.

Паломничество, а ведь в этом должен быть какой-то сакральный смысл.

Где таинство? Души вывернуты – всё выставлено на показ.

В группу поступил новый пост с фотками о пути, стараюсь не смотреть фотографии, а взгляд всё равно падает и мозг предательски фиксирует местность, запоминая.

Ну, ничего, я отыграюсь. Добавлю Вам подробнейшей информации, чтоб не заблудились.

А может…

Блин, гениальная идея. Куплю кисточку, жёлтую краску и дорисую стрелок…

Богохульство? Или, наоборот шанс, что дойдут только по настоящему жаждущие?

Ой, только не надо. Только не начинайте. А Вы то, сами, искренние? Не оскверняете ли путь истинно верующих, сделав из него квест?

Насквозь просверлили меня своим осуждающим взглядом инквизитора, и даже выпало что-то. Не поверите, на пол упала,  сделав почетный круг, и звонко остановилась — ракушка.

Знак…

Священник Элиас Сампедро в 80х годах прошлого столетия восстанавливал путь в современном его виде, и как-то попал в историю. Он был доставлен в отделение полиции на допрос. Дело в том, что его маркировочные жёлтые стрелки очень напоминали знаки запрещённой военизированной организации басков, боровшихся за независимость от Испании. И когда полицейский спросил Сампедро, чем это он занимается и для чего рисует жёлтые стрелки, то тот якобы ответил: «Готовлю великое вторжение». Этим самым он напророчил о многотысячной армии паломников и туристов, которые станут идти пешком и ехать на велосипедах по Пути Иакова. И это действительно происходит в наше время. Благодаря подвижнической деятельности Элиаса Сампедро Путь Иакова стал самой известной паломническо-туристской дорогой планеты и поставлен под охрану ЮНЕСКО.

Знак…

Мало увидеть Путь – его надо пройти…

Мне бы для начала всё таки увидеть путь и зачем он нужен. С чего начать? Пилигрим, странник… Бродяжничество было мне всегда присуще. Дважды я “убегала из дома”, но мои показательные подростковые выбрыки (бегала я не долго и не далеко) не сравнить с побегом из отчего дома моего папы. Он был волевым, очень веселым, упертым и добрым человеком, который чужие интересы,   зачастую ставил выше своих. Но таким его знала я, а каким он был подростком можно только догадываться.

Расскажу об истории его побега:

В Кировской области, Пижанском районе, марийской деревне Сотниково (потом родня переехала в Казаково) … мой дед — Иван  Сидорович Попенов и мой отец — Дмитрий Иванович, выкладывали печь.

(на фото  в верхнем ряду: сеста деда — Сима, третий слева — мой  папа в шляпе, рядом справа от него его сестра и моя крёстная — Нюра (Анна), после замужества поменявшая фамилию на Суслова. Далее, моя бабушка Ганя (Агафья), и папин младший брат Михаил . В нижнем ряду, в центре — дед Иван  в кепке, слева от него глухой какой-то родственник(последствия войны).Нижний ряд слева брат папы Леонид.

(Дед Иван был женат дважды. Первая жена Евдокия умерла молодой, рассказывают, что он очень любил её. От первого брака у него осталось трое детей: Анатолий (7 лет было когда остался без матери . Ушёл на войну, пропал без вести  под Сталинградом. Но есть такая версия, что он мог выжить, но не захотел возвращаться домой, так как уходя сказал, что даже если выживет то не вернётся),  дочь  Клавдия (5 лет было когда осталась без матери , младшие дети фактически оставались на ней, подростке, так как баба Ганя могла в любой момент оставить их и уехать с мужем на заработки), дочь Анна (Нюра)(1,5 года  было когда осталась без матери). По их рассказам, очень сложно жилось им с мачехой, и Анатолий часто повторял «Вот пройдёт время, вырасту, уеду и опишу всё, как мы жили и как было трудно». Моя бабушка Ганя была второй женой, всех детей рожала дома, одного хотела родить в больнице, но не довезли и она рожала в хлеву у чужих людей.  От второго брака по старшенству: Иван ( застрелился после спора с отцом), Николай (очень похож на моего папу и характером, и внешне),  Дмитрий (мой папа),двойняшки девочки(умерли младенцами), ещё один младенец умер, сын Михаил (замёрз в метели по дороге домой в Сотниково ), младший — Леонид (Дядя Лёня — крёстный  моей сестры. Дядю Лёню папа перетянул в Одессу, помог получить квартиру (дядя Лёня так же помогал нам строиться). Одного не знаю, как мои родители смогли ему простить гибель своего сына Генночки, который утонул, по его недосмотру (уснул выпившим). О бабе Гане я помню не много: прожила до 92 лет, любила выпить, почти ослепла в конце жизни.)

………………………….возвращаясь к повествованию:

Казалось бы, обыденное занятие для того времени и местности, потянуло за собой цепь событий, которые привели к моему рождению в первом роддоме города Одессы.

Папа был юн, горяч, уперт, а мой дед властен, груб и авторитарен (был председателем колхоза в Сотниково и не привык чтоб ему перечили). Печь, печью, но как-то умудрились они не сойтись  в методе кладки. Слово, за слово, и прозвучали те самые решающие, как взмах крыльев знаменитой бабочки:

-Да, что ты сам можешь, щенок?!……

О упертости «щенка» говорила история его раннего детства. До 5 лет он  принципиально не проронил ни слова, думаю, созерцал, пока одна тетка не начала читать ему нравоучения:

 — Митька, не стыдно-то тебе в пять лет молчать?!

Митька окатил её холодным, взрослым взглядом, и, продолжил молча рассматривать траву под ногами.

-Всё дети как дети, один ты… дурачок, чёль?

 Она так долго его дёргала, что добилась своего,  и первыми словами моего отца стало целое предложение:

“Пошла на х..”

Я не приемлю грубость, но, не мне — генетическому продолжению, осуждать первые слова прародителя.

…….

Ждать от спора деда и папы можно было все что угодно, кроме консенсуса. Это гремучее соединение характеров привело к неизбежному взрыву, и побегу папы из отчего дома. Тайком прихватив документы, он подался к своей тёте Симе в город Йошкар-Олы. Жил у неё не долго. Не знаю в каком городе он устроился на шахту, но точно знаю, что в первую же смену, перед спуском, произошла масштабная авария. Погибло много людей, первый рабочий день закончился спасательными работами. По-видимому, папа решил, что это знак, сел в поезд и поехал без документов, куда глаза глядят. И как бы тяжело ему не было, но домой категорически возвращаться не хотел.Так, бесцельно, он шатался по поездам, вокзалам, городам, пока не услышал об Одессе, и прелестях жизни в этом лёгком южном городе. Одесса никого не оставляет равнодушным, этот город сниться многим, и мой папа не стал исключением,  он с удовольствием поддался обаянию свободы и быстро состряпал беспечный план будущей жизни. Теплый климат — не замёрзнет, да и много одежды не требуется, море, которое он увидит впервые, всё это — рисовало радужные картины счастливого будущего. Пришел, увидел, победил. «Мы, люди вятские, хватские!» Но, наивные мечты развеялись в пух и прах в первые же дни его пребывания в городе. В Одессе, без денег и документов лучшим вариантом проживания оказались пропахшие плесенью подвалы, друзьями стали беспризорники и другие свободные, но зачастую аморальные уличные элементы. Не знаю, чем бы все это закончилось для него, а соответственно и моего будущего,  но в один из дней, милицейская облава решила нашу дальнейшую судьбу. Всех подростков и детей распределяли по бездушным госучреждениям. Но папу миновала такая доля, почему-то, к нему проникся особым вниманием один милиционер, усмотрев в белобрысом подростке нечто родное. Он посодействовал в передаче документов, в устройстве  под Одессой в колхоз, даже дал 10рублей на первое время и всячески его поддерживал. Все эти наполненные добром действия не пропали даром, и подросток вышел  на светлую сторону мира, и теперь, его было не остановить.

Папа, хоть и был совсем не давно — пацан с улицы, но парень был не промах, всегда ставил себе достаточно амбициозные цели и не видел препятствий для их осуществления.  Работая,  закончил строительный институт, стал прорабом, а далее и руководителем предприятия. Количество его нововведений, рацпредложений и патентов не имело конца, и это имело своё пояснение, за каждый, государство  выплачивало деньги, а они ему были крайне необходимы, ведь у него появилась семья. Жена украинка, двое пацанов и дочь.

(Свадебное фото родителей. Учитывая, что мама была отправлена бабушкой в Одессу к тётке не от хорошей жизни, в перемотанных проволокой сандалях одетая не по погоде, то свадьба получилась по богатому. Маме очень быстро пришлось сбежать от тётки, так как приняли её (тётка жила с сыном Николем)  достаточно презрительно — как домашнюю прислугу,  отнимали заработанные деньги, не оставляя даже на мелкие расходы и контролировали каждый её шаг. Тётка Оля выращивала для продажи  розы и была очень состоятельной одесской дамой, и её не особо интересовала, а больше раздражала, неожиданно свалившаяся на шею нищая родственница. Но, ирония судьбы , заключалась в том, что когда после инсульта она лежала 3 года ( до самой смерти) прикованной к постели, ни её внучка, ни сын не хотели ухаживать за ней. И именно мама, каждый день приходила, кормила, переодевала, стирала, ухаживая за ней. Та же судьба настигла и  вторую тётку Марию. Дети ее бросили как только она слегла , и маме пришлось ухаживать  и за ней. Но как только детям и внукам сообщили о смерти, те появились делить имущество обвинив маму в посягательстве на их добро. И только когда мама уверила, что ей ничего не нужно, они успокоились. Что хочу сказать, даже сейчас, на могилы к ним никто не приходит. Хотя, то, что я помню:  баба Оля (Ольга Аксамитная )- очень любила свою внучку Олечку и всячески ей помогала когда могла это делать. Сравнивая с ней нас (меня и мою сестру) , и ставя ее в пример указывая маме на наши вопиющие недостатки и отсутствие воспитания.  В моих детских воспоминаниях всплывает как нас с Иркой  зовёт мама, мы забегаем в комнату, а там сидит баба Оля и назидательно говорит: » Вот видишь, Клава, плохо ты их воспитываешь, а вот Олечка полотенце подняла» — это проверка такая была, баба Оля бросила на пол полотенце, а мы перескочили его и подбежали к маме.

Мои родители были бескорыстными альтруистами, и до сих пор, я мало встречала людей с такими высокими человеческими качествами, чистотой и честностью души. Я не такая, к сожалению, хотя достаточно долго старалась быть как они. И отправляюсь в путь, чтоб поискать в себе то, что потеряно. Мама всегда отвечала на зло словами : «Бог им судья.» — и как-то умела отпускать и прощать всех. ……………….. Родители  рано ушли, пережили немало трагедий, и самая страшная — потеря двух сыновей. Я не знала своих братьев, так как родилась позже, незапланированно. Но никогда не чувствовала себя одинокой — нас окружала родительская любовь и забота, и хотя мама с папой сами были детьми не любимыми, но нас одарили своей любовью сполна. Рядом была моя талантливая и вредная сестра)) и цыганский табор развесёлых родственников, которых папа и мама перетянули за собой в Одессу………………..

………………………….возвращаясь к повествованию:

Очень быстро папа неплохо обустроился в Одессе. За остров Змеиный, постройку почты и других военных и хоз.построек,  которые показывали принадлежность острова к Украине（Усср) был награжден квартирой. Но мечтал он о доме у моря. Когда сильно хочешь, и прилагаешь усилия — мечты сбываются. Очень кстати, стал полученный от государства — участок от территории военно-морской базы к оторой он был приписан, в волшебном месте пригорода Одессы (ныне элитных Лесках), у берега моря на краю дубовой рощи. Где он незамедлительно приступил к строительству. Строил самостоятельно на пару с мамой (мама так же была строителем), используя наш неокрепший детский труд и труд  родственников.

(Моя мама Клавдия Ивановна. Что я знаю о родственников с её стороны… Её дед Степан (мой прадед) был зажиточным крестьянином, имел в собственности мельницу, лошадей, выращивал пшеницу . Вроде, трое дочерей было у него Ольга, Мария, Любовь . При советской власти раскулачен и вывезен в неизвестном направлении. Ольга и Мария переехали в Одессу, Любовь осталась жить в Кировоградской области. Баба Люба была  женщиной уникальной, красивой, гордой и как её описывают с языком как бритва. Любила петь, смеяться — была яркой и сильной женщиной. Мама родилась вне брака, от чего страдала всё детство, так как в селе её обзывали байстрючкой. Но бабу Любу трогать боялись, она могла так пошутить, что больше указывать ей уже никому не хотелось. Ходила  всегда с гордо поднятой головой, и хотя, жила очень бедно, но не выходила из дома плохо одетая. До самой смерти надевала красные бусы, аккуратно собирала в пучок чёрные волосы закалывая  красивым, нарядным гребнем. Она прихрамывала, и этому предшествовала интересная история: в село приехали с западной Украины мужчины, и она влюбилась. Подробностей не знаю, но когда избранник её сердца уехал, она не задумываясь бросилась за ним вслед. Но там её ожидало горькое разочарование —  он оказался женат . Мало этого: местные беспощадно избили Любу. Измотанная, побитая она вернулась домой, но через короткое время об этом  уже ничего не напоминало, кроме её изменившейся походки — по селу шевствовала всё та же гордая, с весёлым прищуром глаз — чернявая и свободная красотка. Умерла баба Люба у нас дома в Одессе, я видела её посмертный вздох. Бабушка заболела раком груди, и мама забрала её к себе. Мне было десять лет когда она умерла и запомнила я её не очень доброй —  но мы не понимали, что она страдала ,была уже очень больна, страдала от болей и передвигаясь с табуреткой по дому постоянно кричала на нас — мы с сестрой её очень раздражали своими криками и играми и включенным телевизором. )

………………………….возвращаясь к повествованию:

Поэтому, я умею клеить обои, красить и даже штукатурить. Дом получился очень милым. Но как в сказке о золотой рыбке, папе захотелось  сделать его двухэтажным. Сказано, сделано. Гениальный и с первого взгляда не осуществимый план — поднять на домкратах всю постройку наверх и выстроить под ней первый этаж, он осуществлял практически в одиночку.  По началу, соседи смеялись нд его идеей, затем, смотрели с недоумением как поднимается ввысь дом. А когда план удался, с уважением приходили пощупать уникальную конструкцию.

Правда, наслаждаться  пришлось не долго – дом сгорел. Пожар произошёл ночью, пока мы спали, но Слава Богу обошлось без трагедии. Стихия поразила моё детское воображение, своей варварской силой:  вода за секунду превращалась в пар, чёрный дым не давал дышать, а беспощадное пламя уничтожало всё, что попадалось ему на пути с неимоверной скоростью и прожорливостью. Мы пытались тушить, спасать имущество, но стихия поддерживаемая ветром бушевала настолько мощно, что все наши усилия сводились на нет…Через время полностью обессиленные, запачканные сажей и абсолютно вымотанные борьбой, мы сели рядышком на улице перед домом и растерянно наблюдали, как горит дом… Уже не пригибаясь от страха под обстрелом разлетающегося во все стороны горящего шифера,  с усилием сдерживая эмоции, смотрели, как не минуемо исчезают все наши труды. Казалось, папа сломается, ведь это был не просто дом, а его детище… Но он улыбался, шутил, подбадривая нас страдал молча, как привык. А через пол года,  уже строил новыЙ.

При чём тут мой путь? Одно с другим не связано?

Просто хотела написать. Для сына, племянника, племянницы, для их детей. Много Вы знаете о жизни родителей, бабушек, дедушек? Мы так быстро движемся по жизни, что забываем спросить, а когда созреваем… уже не у кого. Спросите себя, достаточно ли Вы знаете о своих родных? Достаточно ли Вы рассказали своим детям?

Пока я набираю текст, по ТВ идет мультик “ В поисках Дори”.

Мой взгляд остановился на моменте, где маленькую Дори успокаивают родители, катая ее на ”той самой ракушке символ пути Сантьяго” и напевая:

 «Пливи далі, не спиняйся, та назад не озирайся..»

Знак? Знак!

  дают наставления:

”Не завжди буває легко досягнути мети…

Завжди є інший шлях…

Якщо ти раптом загубишся, пливи по мушлям

 ( в мультике по океану выложена дорога именно ”теми самыми” ракушками)

Всі найкращі речі — випадкові …

Врятують, вилікують, відпустять…

 Якщо ти дуже захочешь в тебе вийде що завгодно.»

Ну？!

Мало тебе знаков？

7 мая у меня вдруг возникло желание обзвонить своих двоюродных сестёр, родную сестру и узнать их воспоминания о родных, которых же нет с нами. Большую часть о родственниках я написала именно в этот день. И теперь, понимаю почему. 7 мая — Радоница -родительский день, день особого поминовения усопших. Они хотели чтоб я написала о них, хотели чтоб вспомнили, не важно — плохое или хорошее, ведь оно было и от того, что скроешь, умолчишь дела не изменятся. Они хотели, чтоб помолились за их прощение. В пол двенадцатого, ночью я осознала это. Помолилась. В голове стояли слова мамы, которые всплыли у меня в воспоминаниях «Бог им судья» — она хотела помочь мне. И вот, теперь, я уже точно понимаю для чего мой путь. Мне нужно найти в себе прощение для каждого, простить себя и всех, и найти внутреннюю любовь. Это самый главный знак для меня.

Я собиралась в путь как в обычный,  возможно сложнее чем обычно, но — поход. Не имела целей, не задумывалась о задачах, знаках. Я не думала о паломничестве, в том понимании, что оно действительно значит. Как обычно, ради забавы, села описывать свои мысли, начала достаточно легкомысленно, но  меня постепенно вело и затягивало в сторону, которая изначально не была в моих мыслях. Удивительно, но привело меня всё это туда, где видимо и следовала  быть:  я получила цель своего путешествия, настоящую паломническую цель.

 Найти любовь к людям в своём сердце. 

За прожитые годы от искренней любви, я дошла до того, что каждого  ставлю под сомнение, на карантин. Для чего появился? Как будешь учить меня? И хотя, уже  давно понимаю, что друг останется другом только пока его жизненный интерес не изменится, всё равно наивно попадаюсь. Хочешь не нарываться — не приближайся или знай, что поменяются приоритеты и ты можешь превратиться из близкого в  изменившегося, далее в подозрительного, чужого, и так можно дойти до врага. Вывод тот же: «не приближайся». Оставь свои ожидания, никто тебе ничего не должен, никто не должен соответствовать твоему видению мира — это означает всё ту же жестокую истину  «не приближайся». Такое одинокое «не приближайся», такое пустое. Порожнеча…Так пусто… Простить себя и каждого — это так просто и сложно одновременно. Вроде, что тут сказать слово — прощаю? А в душе, всё равно не отпустило, а значит не сработало. И понимаешь, что это плохо и не знаешь как починить душу. Моя цель: от «не приближайся» эволюционировать в «легко отпускай» .Возьму-ка я камни с собой (в буквальном смысле слова) и оставлю по одному в каждом городе … Это будет новый опыт -раньше я везла камни из путешествий…

Я не знаю удастся ли мне пройти, но моё сердце уже наполняется любовью для всех и каждого.

автор Татьяна фон Лыхманова