Путь тени. Стена

Татьяна фон Лыхманова

Одесса — город у Чёрного моря.
2056 год.
Самуил Маркович нахмурив густые, с лёгкой проседью брови, пытался вспомнить мельчайшие подробности весьма запутанной истории, и дать максимально полный ответ этому надоедливому мальчику. За столом напротив, сложив на коленках как школьник, тоненькие, морфановские ручки, тихо сидел Сёма – студент, будущий знаменитый журналист Одессы. Ведь перед ним сам Король! Легенда!

– Цепочка событий, которая изменила ход истории, началась… – торжественно провозгласил Самуил. Семён напряжённо вытянул длинную шею и как охотничья борзая перед командой «Ату», втянул ноздрями разгорячённый воздух.
– Ага… Ну да. Ну да! С восьмого марта, этого злополучного, или скорее счастливого дня. Хотя нет… всё началось с овощерезки.
Семён удивлённо поднял глаза на короля и, осознав всю банальность сказанного, чуть не расплакался от досады. Он так готовился, прочитал Книгу Судей Израилевых, 1–ю Книгу Царств, нашёл столько аналогов… Получилось–бы отличное интервью.
«Однажды Самуил сквозь сон услышал голос, который звал его: – Самуил, Самуил!______Он управлял народом сорок лет».
Сейчас 2056г. Прошло сорок лет… Всё так сходилось, а тут овощерезка. Неужели, великие события могут начинаться так глупо?
–Да, да, мальчик! И не надо на меня так смотреть, как будто я Вам уже что–то должен. Именно с овощерезки! Это было как раз перед полным солнечным затмением. Или лунным? Подряд шли несколько, не могу вспомнить.
–Ну, это уже кое–что,– с облегчением подумал Сёма и торжественно вывел в тетрадке: «Коридор затмений»

………………………….
2016г. город Одесса
Он был такой красивый, высокий, хорошо сложенный молодой человек. «Красавец грузин!» так видела его любимая мамочка, а она редко ошибалась. И только его «золотая» Циля, после 20 лет совместной жизни уже ничего в нём не замечала. Очередную неделю она с ним не разговаривала обиженная на какую–то мелочь.
–Вот объясните мне, как можно неделями ложиться в одну постель, вместе завтракать, обедать, ужинать, смотреть телевизор и вообще не разговаривать? А с Цилей можно, она может молчать вечность! О супружеском долге теперь можно вообще не думать. Что это за решение проблемы, молчать и шантажировать самым святым?
Хотя она и кидала намеки, бурча себе под нос вперемешку со словами: (жмот, идиёт, как же ты меня бесишь) вполне приличные (ресторан, театр, подарок, цветы) – Самуил всё равно, упорно делал вид, что ничего не понимает, так как в его голове уже созрел план. Осталось всего 5 дней до восьмого марта, и:
– Я Вас умоляю, столько терпел, что можно и совместить приятное с полезным.
Ой, вей! Как же его обманула тётя Бейла, когда расхваливала свою Цилечку:
– Сынок, она осчастливит твою жизнь! Тебе уже давно пора жениться, посмотри, как ты исхудал!
Видела бы она меня сейчас: – Ваша доця, высосала у меня все соки, а вместе с ними ушло ещё 5 кг!
–Знаешь, что значит её имя? – выдержав многозначительную паузу, Бейла продолжила нашептывать ему на ухо. – Циля – пребывающая в тени! Тебе это о чём–то говорит?
Теперь говорит… Как я мог повестись на весь этот бред? Нет, не подумайте, Циля действительно находилась в тени и где то там же в сером тумане этой тени, монотонно поскрипывала пила, которой она делала его умнее и счастливее с каждым приходящим днём …
–Ой, мама! Почему, я тебя не слушал?!
«Запомни, сына! Кто–бы она не была – она мне уже нравится!»
………………………………………………………..

Все выходные Циля прорыдала, просматривая один за другим мотивирующие фильмы. Вид её был жалок, она щёлкала семечки, плакала, и без конца ела конфеты и шоколадки. Не все, кстати, из этих фильмов ей показались мотивирующими, но на время помогло. Она перестала ругаться, пилить Самуила – просто замолчала.
В ответ – он молча готовил ужин, покупал продукты, возил ее, куда было необходимо, даже семечки приносил, которые так его раздражали. И вообще, всячески пытался ей угодить. Что ещё нужно для счастливой жизни? Ничего, если бы не проскальзывающая ненависть в его глазах, хамство его тона, которые, правда, он тут же пытался скрыть. Циля знала, откуда этот взгляд… Больше всего её пугало, что он никогда не станет прежним, восхищённым и ласковым, от которого перехватывало в груди и предательски дрожали колени. За годы совместной жизни, она как–то незаметно подмяла Самуила под себя, уничтожила всякую его инициативу. Ну, а что делать, если у неё всё получалось лучше, чем предлагал он? За всё, что она бралась, покрывалось «золотом». Циля – золотые ручки. Она создавала – Самуил исполнял все сумасшедшие идеи, которые, кстати, и кормили семью. Разве можно было на его зарплату купить дом? Машину? Оплачивать ребёнку обучение? Странно, как он такой бестолковый вообще работает главным инженером огромного предприятия?
Конечно, она не сидела, сложа руки, наблюдая за крушением своей семьи. Циля, пыталась спасти брак как могла, читала нужные статьи, ходила на психологические тренинги, лепила деревья судьбы, удивляясь сама себе: – Вот оно мне надо?! Но настойчиво продолжала плести мандалы, рисовать странные семейные корабли, всячески работать над своим сознанием и подсознанием. Однако всё было напрасно – холод в их отношениях становился всё безжалостней, а молчаливые месяцы наступали всё чаше.
–Позволь мужчине быть, Богом…
–Мужчина всегда прав, если он не прав – это не Ваш мужчина.
–Если женщина занимается воспитанием мужчины, начинает поучать мужа, то она автоматически занимает позицию матери. Тогда мужчина в свою очередь становится маленьким мальчиком, так как ему это удобно.
–Ты хочешь, чтоб он стал мужчиной? Но, почему сама не становишься женщиной?
Бесконечные встречи с психологами заканчивались словами с одним и тем же смыслом. Циля внешне соглашалась, махала головой, но внутри её сущности шла бесконечная борьба. Просто какой–то всемирный мужской заговор! Почему он должен быть Богом? Почему он, а не я? Почему, в конце концов, не мы вместе? Это было не понятно и возмущало её. Единственное, почему оно могло иметь смысл – быть сильной и умной Циля очень устала. Возможно, психолог права и не женская сила перешла к ней от предков? Бабушка Цили воспитывала детей одна, без всякой помощи в тяжёлое военное время. Пришлось стать сильной, взять все мужские обязанности на себя. А Циля по–видимому унаследовала эти качества и уже родилась с геном соперничества за право быть сильнее, а значит выжить. Как теперь с этим всем быть?
–Господи! Прошу тебя – дай моему роду по женской линии, настоящую женственность, любовь и уважение к мужчине!

…………………………….

3 дня до 8 марта
Самуил купил подарок, не цветы конечно, но главное ведь – внимание! А цветы тоже будут за день до 8 марта, чтоб она не подумала, что тянул он специально и не сказала ему своё коронное «Жмот».
Когда он зашёл, Циля сидела в позе лотоса и пела мантры, она посмотрела на него своими просветлёнными голубыми глазами и в душе у него всё похолодело.
–Цилечка, прости! – Самуил протянул ей фирменный кулёк из супермаркета. Улыбнулась! Первый лучик света за две недели!
–Я тебя уже давно простила!
Самуил облегчённо выдохнул.
–Что это? – с интересом рассматривая пакет и ещё продолжая улыбаться, но уже предчувствуя не ладное, спросила она.
–Овощерезка. Ты же говорила, как тяжело тебе резать мой любимый винегрет…
п.с.
« Ладно, проехали лучших друзей девушек… Но, вот скажите – какой ещё идьёт, кроме моего Самуила, может любить винегрет?»
1 день до 8 марта
Цилю с Самуилом пригласили в гости. Она как чувствовала, не хотела идти, но Самуил так воодушевился, что пришлось собираться. Первым тревожным звоночком, который заложил в её душу неприятные мысли, стал обнаруженный при выходе из душа заботливо упакованный подарок, для супруги хозяина. Самуил никогда не утруждал себя такими мелочами. Решив не накручивать себя, так как перед затмением лучше не устраивать конфликты, Циля направила мысли в созидательное русло:
– Хотел помочь мне, всё – таки 8 марта на пороге. Посмотрим, как он мне подарок упакует.
Чуда не случилось, и праздник стал для Цили настоящей пыткой, весь вечер она только и занималась, что ловила флиртующие взгляды Самуила с хозяйкой вечера.
Уже дома, укладывая сына спать, на подоконнике она обнаружила спрятанные для неё цветы.
–Мама, ну вечно ты всё находишь до того как!
–Тихо – прошептала счастливая Циля, – Ложись спать, мы папе об этом не расскажем.
Поправив штору, довольная, она почти успокоилась и пошла спать.

8 марта
Проснулась от щекочущего лицо солнца и мысли: – Мои цветы не упакованы!
Одновременно с тревогой, в её сердце, пыталась пробиться весна, тёплыми лучами солнышка, щебечущими птичками, прекрасной солнечной погодой призывающей к любви и счастью. А на душе вместо радости завис камень:
– Самуил влюблён! Влюблён! Влюблён! А я…
Умом, Циля понимала, что Самуил не хотел обидеть её преднамеренно. По её мнению мужчины вообще слишком примитивны, чтоб понимать, чем можно ранить. Но как же дальше жить, зная, что любви больше нет?! Это ощущение было невыносимым, примерно тоже она испытывала, когда в её машине выбили стекло и ничего ценного не обнаружив забрали камушек – талисманчик. И ведь он им не нужен был, наверное, выкинули, или разбили им стекло следующей счастливой машины. «А он мой, понимаете?! Мой! Он мне так нужен… И ещё это стекло, неприятно.»
Её глубокие мысли прервало поздравление:
–С праздником!
Она молча взяла горшок с цветами и пренебрежительно плюхнула его на подоконник
– Спасибо, но мне не очень приятно.
–Тебе не нравятся цветы? – спросил обижено Кирилл.
–Нет, сыночек, цветы очень красивые. Мне не нравятся, как они упакованы.
Когда она вернулась в комнату, Самуил был занят тем, что ожесточённо работал скотчем, упаковывая её вазон. – На! Теперь упакован! – зло прошипел он, небрежно подтолкнув к ней красиво упакованный цветочный горшок.
«Я больше никогда не смогу верить ему» – подумала Циля глядя на Самуила, вчера ещё такого милого для той женщина, а для неё, родной, той, которая прошла с ним полжизни, у него осталась только пренебрежение, обида и злость.
Пока они напряжённо мерялись взглядами, Чёрное море накрывала густая пелена тумана, поглощая солнце и улыбки горожан. Приближаясь к городу, как в чёрно белых фильмах Хичкока, она при помощи природных спецэффектов: завывающего шторма и криков голодных чаек создавала атмосферу тревожной неопределённости.

……………………………………..
–Всегда недовольна! Так жить невыносимо!
Самуил традиционно сбежал на работу, чтоб больше не видеть этого полного презрения и ненависти взгляда.
–Вот если бы она ушла от меня! – впервые за 20 лет он позволил себе так подумать. И это было как озарение! Уже не в силах остановиться, он развивал запретную тему, смакуя эту сладкую, приятную мысль, и мечтая о будущем:
–Оставила меня в покое, перестала мучать! Нашла, в конце концов, себе богатого любовника и укатила навсегда! Оставив мне сына, квартиру и немного пожитков для простой жизни.
Именно в этот момент ему и пришла в голову нелепая и злая идея.
Так как Самуил работал главным инженером на аммиачном заводе, то прямо в его дом из кабинета была проведена линия связи для экстренных случаев, которая всегда была включена и настроена на приём. Он мстительно улыбнулся и начал трансляцию:
(Специально для Цили! Ты всегда говорила, что я не способен на поступки! А как тебе понравится это?!)
«Внимание! Химическая опасность 1й степени!
(Шо, Цилечка как тебе такая песня?! Страшно? Примени йоговское дыхание – ведь оно так помогает!)
Возможная зона химического поражения от смертельных токсодоз предположительно вся одесская область!
(Циля беги! Беги Циля! Желательно в Житомир! А ещё лучше в Испанию, как ты всегда мечтала.)
Срочная эвакуация всего населения из зоны поражения! Время эвакуации без необратимых последствий 3 часа!
(Не теряй время на монатки, беги Циля! Беги! Ты же умная женщина, у тебя муж главный инженер.)
И последний аккорд:
Всем применить индивидуальные средства защиты!
(Лови Циля, — Самуил изобразил воздушный поцелуй, — Это мой тонкий еврейский юмор, отсутствующий по твоей версии!)»
Нервно улыбаясь и с садистским удовольствием представляя себе перепуганную Цилю с надетым противогазом, в болтающихся на волосах бигудях и перепрыгивающую сразу через несколько ступенек, в попытке убежать прочь от катастрофы и из их шести–квартирного дома.

Он всё повторял, повторял трансляцию и никак не мог остановиться, пока абсолютно обессиленный не упал в директорское кресло. В себя его привёл громкий стук в дверь.
–Маркович, где авария! Маркович, что с тобой? Открывай! – одновременно с тревожным криком его зама Анатолия Петровича, Самуил услышал противный скрип завывающих сирен.
–Какая авария?
–Ты ж объявил! Весь город эвакуировали!
–Я объявил? Я ничего не объявлял… Когда успели?

 
            Петрович нервно ходил из угла в угол, пока Самуил пытался дозвониться, кому ни будь из руководства.
–Да, не звони, ты! Дрыснули они все.
Ну, ты даёшь Маркович, такой серьёзный, уважаемый человек, не ожидал от тебя! Такой кипиш сделать –это ещё талант иметь надо.
–Меня посадят…– Самуил с надеждой посмотрел на Анатолия Петровича, словно тот мог ещё чем–то помочь. И тот помог, сняв напряжение вырвавшейся фразой:
–А ты не воруй!
Смеясь, (Боже мой! Какой неуместный смех в этой ситуации!) они выглянули в окно где мигающие аварийные лампочки мрачным светом освещали опустевший заводской двор.
–Едем в администрацию, в полицию, не знаю! Куда–нибудь едем! Сдаваться буду! – он всё еще верил, что последствия его поступка зашли не слишком далеко.

…………………………………………………………………………………..
Циля лежала в шавасане (позе мёртвых, йога) и никак не могла расслабиться, убрать шум из своей головы. Она мучала себя, прокручивая в уме события прошедших праздников.
–Вы любите меня?
А всё начиналось так безобидно … Это была всего лишь игра.
– Вы любите меня?
Красиво, правда? Да, этот вопрос задал её мужчина! Только не ей, при ней. Удар, хотя нет – оплеуха. Такая мерзкая, унизительная оплеуха при всех. Но, в этой игре нельзя показывать, что тебя ущипнули, шлёпнули, плюнули.
Правила такие:
Надо делать вид, что ты не понял, тебе весело, ведь всем весело – это же игра, шутка, тем боле у тебя роль королевы… Циля – любила игры, но эта игра ей сразу не понравилась. В голове улыбающейся королевы наворачивали круг за кругом слова: «Гордость засыпает, просыпается …Обида? Нет. Злость? Нет. Может ненависть? Ревность? Вы думаете, меня терзает ревность?! Да, я была бы только рада, испытать это чувство! По крайней мере, оно бы показало, что ещё не всё умерло… Но, внутри пусто. Прагматичное осознание того, что так не мог поступить мужчина в присутствие своей женщины. Он её обидел, а значит это нельзя оставлять просто так. Есть поступок, должны последовать действия.
Я робот! Робот Циля – запрограммирован действовать как обиженная жена. Ха! Ха! Ха! »
Конечно, её игра началась намного раньше… Наверное, тогда, когда она поняла, что живёт не так как мечтала, нет жизненных целей, многое не сделала, а то, что сделала – уже не будоражило кровь. Хотелось убежать! Убежать от собственной скучности, от повторяемости событий и предсказуемости узкого мира, в котором она жила с Самуилом. Классический пример кризиса среднего возраста.
«Как? Почему? Скажите мне, пожалуйста, зачем? В один миг, всё, что было дорого – стало не интересно, цели стали мелкими. Каждый день до омерзения похож на предыдущий, и так, возможно, будет всегда. Всегда! До конца дней! Вот и наступил день моего личного Сурка.»
В ответ на её слова, внутренний голос начал читать нотации:
«Семья, машина, муж, ребёнок, квартира, свой бизнес. Что тебе ещё нужно? Хороший же муж, не пьёт, даже не курит, поддерживает тебя во всех твоих сумасшедших идеях, окружил заботой, вниманием. Ты хочешь всё разрушить? Остаться одинокой, бедной, несчастной? Тебе уже 44 года, подумай Циля – ты же старая! Может ты красавица? Чего замолчала? Подытожим: старая, одинокая, страшная! Как ты будешь жить сама? Знаешь, что такое одиночество? Хотя, что ты можешь об этом знать… Позволь задать простые вопросы на которые ты не найдёшь ответа в своей гениальной голове. Как и когда платить за квартиру? Это тупик Эйнштейн! По магазинам не ходишь. Самуил оградил тебя от всех бытовых хлопот. «Если я уеду надолго – ты умрёшь с голода». Вспомни себя в магазине–смешная, бестолковая, жалкая. Как с другой планеты – бродишь, болтаешься тенью по магазину и улыбаешься всем, не понимая куда идти, что покупать, что дорого, а что нет. Каждый вопрос кассирши вызывает у тебя умиление и страх.– У Вас есть карточка? Кулёк средний, большой?»
Да, голос был абсолютно прав – бытовые проблемы пугали.
Усилием воли, Циля попыталась остановить свой внутренний диалог. « Вдох – выдох. Вдох–выдох. Мысли приходят – ну и пусть…»
Наконец, дыхание успокоилось.
Где-то в параллельной вселенной звучали сирены, мигала аварийная лампочка и голос её мужа, что-то бесконечно, монотонно повторял, помогая ей успокоиться, погрузившись в долгожданный транс, пока совсем не растворился в чёрной дыре её разума.
«Пусть все идет, как идёт, своим чередом…»

…………………………………………………..
Объехав весь город Южный, а потом и Одессу – Самуил и Анатолий Петрович совершенно ясно осознали, что представителей власти в городах не осталось… Да, что тут говорить – людей не осталось, вообще!
–Никого, бляха муха! Это ж надо… Просрал я своё счастье!– Петрович растерянно осматривал опустевший город, думая лишь о том, по какому такому закону подлости могло случиться так, что его никогда не подводящий организм сдал именно в злосчастный момент эвакуации.
–Я еду в Киев. – твёрдо сказал Самуил стирая пот с лица. – Прямо сейчас. Где тебя высадить?
–Я с тобой поеду.
–Как хочешь.
Машина набирая скорость, разрывала пустое пространство звуком нереально громко работающего двигателя, напоминая затихшему городу о жизни.

…………………………………………………….

–Я хочу попросить прощения за все годы унижения мужчины в тебе… – шептала она, прижимая к груди овощерезку и листок измятой бумажки со своим диагнозом,
– Но зачем ты мне позволял это делать?!
Забрасывая вещи в дорожную сумку, Циля уговаривала себя, что по приезду в Киев обязательно позвонит и объяснится. Только не сегодня, не сейчас – нет сил…
Уже проезжая по проспекту Шевченко она вдруг отметила, что кроме её машины другой транспорт отсутствует: – Всегда–бы так. Как же приятно когда улицы свободны!
Посреди дороги возле областной администрации одиноко стоял пустой троллейбус, вокруг которого небольшие воздушные вихри закручивали в танце ленивую дорожную пыль. Циля остановив Смарт у обочины начала фотосъёмку. Ну, разве могла она проехать мимо такой необычной инсталляции. На заднем плане Цилиной воображаемой картины, кормила голубей улыбающаяся колоритная старушка. И это был единственный человек, которого она встретила по дороге. При этом у Цили не возникли вопросы, появилось только желание фотографировать, запечатлеть всю красоту этой минуты. Бабушка с удовольствием позировала. Так, молча улыбаясь друг другу, они наслаждались съёмкой и тёплым весенним днём.
–Какие кадры! Приеду в Киев – перешлю Самоше по электронке…
Циля нахмурилась, какой Самоша? Самуил теперь в прошлом.
–Какая же ты странная Циля…– не зря люди говорят.
…………………………………………………………..

По Киевской трассе вне зоны видимости друг друга мчали всего две машины.
Жёлтый смарт замедлил скорость, перед глухой стеной тумана, закрывшей весь обзор. Но желание сбежать было непреодолимо, и Циля рискнула медленно поехать дальше. Удар, машина упёрлась бампером во что–то твёрдое.
–Вот и накрылась Норвегия медным тазом!– подумала она, выходя из машины. Туман был настолько плотным, что перёд автомобиля уже не был виден, поэтому дальше пришлось пробираться на ощупь. То, что обнаружила Циля в плотной пелене тумана, не поддавалось здравому смыслу, очень странно, но перед машиной стояла стена. Стена посреди трассы? Она включила фонарик телефона, осветив неожиданно возникшую преграду. Ни вверх, ни в одну из сторон конца стены видно не было.
–Я сошла с ума… – пробормотала опешившая Циля, волна страха накрыла её, подкосив коленки. Всё же она решилась пройти вдоль стены, но возле самой обочины, обнаружила, что стена продолжается и за дорогой. Идти дальше побоялась.
–Это Киевская трасса. Я не могла ошибиться. – Только сейчас Циля задумалась, о том, что всю дорогу не видела людей, о пустом городе и брошенных машинах на обочине.
–Неужели уже началось, так рано… Я должна была успеть съездить.
Обратной дорогой она с надеждой всматривалась в мрачные не освещённые улицы. Хоть–бы один человечек появился, но город был пуст, серые дома медленно погружались в вечер, пугающими тёмными глазницами окон.
Уже в квартире аккуратно разложив вещи по местам, она тихо спряталась под одеяло, не понимая, ездила ли она в Киев, была ли стена, что реально, а что нет.

…………………………………………………………….
Самуил пришёл домой с Петровичем и цветами подозрительно похожими на те, что трепетно выращивала тётя Рая из соседнего подъезда. Им открыл дверь Кирилл со свечкой в руках, и чуть не задув мерцающее пламя, безразлично провозгласил:
–Привет, пап! Здрасьте, дядя Толя! Во всём районе света нет, и телефон РЭСа не отвечает.
–Я знаю сынок. Где мама?
–В своей комнате, у неё как всегда голова болит.
Подойдя к кровати, Самуил откинул одеяло, Циля съёжилась, ещё больше сжавшись в калачик, – Прости меня, родная, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Только, пожалуйста, не перебивай меня. Это тебе.
–Угу. – усилием воли выпрямившись, Циля взяла букет и виновато опустила взгляд.
– В городе беда, все уехали. Нет мэра, нет милиции, людей тоже не видно. Вокруг города, а может и дальше стена. И непонятно откуда она взялась. Скорее всего, мы полностью изолированы от мира.
–Слава Богу! – выдохнула Циля накопленное напряжение. Она была так счастлива, что она не сумасшедшая, это всё ей не привиделось! Вся семья рядом. Сыночек! Самошенька. Проглатывая слова, она торопилась выразить свои чувства, накинувшись на него с поцелуями и отрывистыми объятьями: – Как же я люблю тебя, родные мои – всё будет хорошо. Мы справимся. Ты меня любишь?
–Люблю. Люблю… Не до любви сейчас, Циля! Петрович, Кирилл идите сюда, надо что–то решать.
……………………………………………..
Всего месяц назад она писала в своём дневнике:
«Заболела, оказывается я очень хрупкий цветочек. Любой ветер и я вяну. Мало того, что он выводит меня из равновесия – я его боюсь, он меня пугает. Вся эта неразбериха в моей душе и сознании довели меня до болезни. Вот и сейчас после недели сильных болей я наконец–то пошла к врачу.»
А сегодня дописала:
«С Самуилом мы помирились, на столе стоят розы и теперь у меня мысль: Как–то очень вовремя я помирилась. Как заболела… Страшно остаться одной и сдохнуть в одиночестве, да?!»
Запрыгнув под одеяло, свернувшись калачиком она прижалась всем телом к горячему Самуилу. Его тяжёлая, тёплая рука привычно обняла Цилю, и они опять стали как одно целое.
– Я в домике.

…………………………………………………………
Следующее утро начало отсчёт с трёх.
Они разделились: Кирилл и Циля расклеивали листовки, а Самуил и Петрович на разных машинах с громкоговорителями разъезжали по городу, объявляя о том, что опасности нет и всем оставшимся надо собраться возле областного совета. Так прошло больше половины дня.
Уже сидя на ступеньках перед входом в администрацию они с радостью и горечью наблюдали, как собираются люди. К вечеру площадка перед площадью уже была полностью заполнена.
–Надо начинать, пока не стемнело.
–Уважаемые граждане Одессы! Химической опасности нет и не было, но ситуация критическая. Всё руководство, в том числе области, армия, полиция эвакуированы. Вокруг города построена непонятная стена, и покинуть его не представляется возможным. Насколько далеко она тянется и для чего построена нам надо будет выяснить совместными усилиями. Кроме этого, необходимо позаботится о продовольствие, воде, электричестве. Обо всём.
Самуил сделал паузу, чтоб перевести дыхание и в тот же момент толпа загудела возмущёнными и одновременно испуганными голосами.
– Оцым–поцым, тридцать восемь!
–А ты кто такой нарисовался?!
–У нас в больнице люди лежачие, реанимация, генератор вот– вот накроется!
–А что с химической опасностью?
–Матюгальник включи не слышно ничего!
–На минуточку, я в подвале всю ночь… Сволочи!
–Ша! Дайте сказать, человеку!
–Америка заметает следы!
–Почему нас не эвакуировали?
–У меня бабушка парализована!
–У нас грудной ребёнок!
–Америка заметает следы!
Самуилу хотелось сбежать, но, ведь именно он был виновником этого кошмара и теперь обязан исправить всё, что в его силах.
– Пустите меня, пропустите!– все звуки перекрыл один властный женский голос – Да, пустите, Вам говорю!
–Гражданочка, куда Вы прёте?! Вас здесь не стояло!
–Да, ты знаешь, с кем разговариваешь?! – пренебрежительно толкнув мужчину сумкой (сверкающей на пол Одессы кожей когда-то счастливого крокодила), гордо сказала она.
–И чё? С кем?
–Я к мужу иду, Иван Иванычу! – провозгласила мадам, многозначительным взглядом окинув толпу, – Пропустите сей час же!
–Гражданочка, опоздали Вы! Слишком часто видно у Вас голова болела…
Общий смех разрядил обстановку.
– Да, Вы! Да Вы…-дама никак не могла подобрать слов,-козлы, -тихо и вполне интеллигентно прошептала она.
–Теперь он в Киеве гройсе хухэм, а в Одессе, могу Вас уверить еле–еле поцем был.
Беседа–соревнование в эпистолярном жанре в Одессе привычное дело, и может продлиться вечно, поэтому Самуил посчитал своим долгом прервать их: – Нам нужны волонтёры по всем направлениям: медицина, военные, милиция, инженеры, наука, люди с транспортом. Из–за отсутствия средств оповещения пока собрания будут проводиться здесь каждый вечер в 17 00. Необходимо также выбрать мэра и руководителей по направлениям.
–Я дико извиняюсь, а Вы гражданин кем будете? Неудобно как–то, не представились, а уши уже шлифуете.
–Чё декларируешь акадэмик? – прокричал колоритный мужчина, подчеркнув свою важность демонстративно переставленной папиросой из одного уголка губ в другой.
– Я главный инженер аммиачного завода – Самуил Маркович, – мельком взглянув на невозмутимого Петровича и заручившись его молчаливой поддержкой, Самуил упустил подробности.
–Убиться веником! Вот и будешь королём, Маркович!
Так и прилепилась к нему эта глупая кликуха, которая через годы переросла в настоящий титул монарха этого необычного королевства.
…………………………………………………

–Люди, а шо у нас сегодня на завтрак дают?
–Чистый витамие Цэ. – усмехнулась Циля. – Молодой человек, АШО, вчера Вы были не удовлетворены?
–Полностью удовлетворён, мэм!
–Прекрасно, не буду Вас и в этот раз разочаровывать – сегодня то же ШО и вчера!
Петровичу идти было некуда, поэтому он как–то незаметно подселился в квартиру к Марковичу. Каждый житель этого просторного директорского жилья получил от этого свои преимущества: Циля помощника в решении бытовых проблем (отсутствии цивилизации значительно усложнило её жизнь), Кирилл советника в увлечении теорией о петле времени, Самуил – правую руку в руководстве городом и областью.
История Петровича была проста и избита как вечерний сериал: жена, любовник, развод, одиночество. Его супруга 3 года назад укатила в Румынию на заработки и нашла там «молдаванина – любовь всей моей жизни» как она объяснила ему в коротком, холодном телефонном звонке. За столь малый срок она даже успела забеременеть и родить двойню. Поэтому в том, что с детьми у них не получилось Петрович винил только себя. В свой почти полтинник он выглядел ещё очень ничего, завидным женихом, но был совершенно одиноким, не желающим больше никаких серьёзных отношений. Горечь потери и желание чувствовать себя свободным, заставили его пересмотреть свои жизненные ценности. Так появилась цель – путешествовать по всему миру, которая заставила его продать всё имеющееся имущество. И вот теперь в комнате заводского общежития у него лежит кейсик с евро и в Приват банке открыт депозитный счёт на солидную сумму в у.е. «Деньги всё равно не пропадут»,– успокаивая себя, размышлял он: « Когда–нибудь ведь снесут эту чёртову стену!» Ох, как не хотелось чувствовать себя полным неудачником! Очередной Ойц в его жизни – уже как–то даже слишком! Петрович ухмыльнулся и пробормотал: – Зато свободный человек… Да…

Таки мечты сбываются! Кстати, как теперь быть с банками?
–Что ты сказал?
–Да, говорю, нищеброды одни остались. Картина маслом. Богатые все сбежали… Кругом только бедные, ленивые, больные, инвалиды или те, кто не успел и опоздал. Как эта дамочка с площади. – Ответил Петрович, задумчиво рисуя вилкой замысловатые узоры по тарелке с кашей непонятного вида. У него в голове ни как не хотела укладываться получившаяся картина. За неделю волонтёры объездили всю одесскую область и выяснили, что стена выходит из моря и чётко как по учебнику повторяет географической линию карты одесской области, окружая всю её границу и заходя обратно в море на несколько километров – замыкает круг. Ни дверей, ни щелей, никаких проходов. Только густой туман по всему периметру.– Эх, знал–бы прикуп, тушёнкой запасся…
–Почему сразу ленивые? – возмутилась Циля,– Мне кажется, что во всём этом есть большой плюс: уехали так же все взяточники, воры. Нет телевизоров – нет лжи. Только книги остались. Мозг свободен. Никто не полезет к нам воевать. Мы свободны! Можем построить абсолютно новое общество со своими справедливыми законами.
–Вот и я о том же: абсолютно свободны. Нищета, разброд и шатание. Спрашивается вопрос: Шо Вам, мадам, голод?! Да? Голод ведь не тётка, Вы ж одной травой питаетесь – вторую неделю любуюсь, не налюбуюсь! Мало Вам занятий в Вашей счастливой жизни …Так заведите себе петуха и крутите ему яйца!– лыбился Петрович.
–Нет в этом ничего смешного! То, что Вы сейчас делаете по организации быта – это конечно правильно. Но, нельзя забывать о душе человеческой, о науке. Я готова быть идеологом нашей страны. – серьёзно продолжала Циля, не обращая внимание на ёрничество Анатолия.
–Вылитая Клара Цеткин! – рассмеялся Петрович, подумав, что возможно в 1917г. всё так и начиналось.
Самуил попытался остановить её порыв аргументами, в которые и сам не особо верил: – Циля, угомонись. Когда они узнают, что тут всё в порядке и есть живые люди, стену уберут. Это лишь вопрос времени.
К насмешкам, Циля относилась как к укусам комаров (чешется, неприятно, но не смертельно), поэтому не так просто было закрыть ей рот, тем более, тогда, когда у неё появилась гениальная идея.
–Вы как хотите, а я буду этим заниматься. Соберу активисток. Вы не сможете мне запретить. Тут все равны.
–Ой, Цилечка, я Вас умоляю! Даже пытаться не будем! Можно только одну просьбу? – Петрович как в школе просительно поднял руку.
–И?
–Хватит одного восьмого марта, ладно? Дамочки, не делайте грандиозных праздников больше, окэй?! А то цветочных магазинов уже нету.
–Перестаньте спорить, у меня уже от Вас голова беременная! – прервал их Самуил, задумчиво нахмурив лоб,– Хотя о науке ты очень верно подметила. Невозможно построить стену такого масштаб за несколько часов. Ну, нет у нас таких технологий! Либо над нами проводят эксперимент, либо это внеземной разум. Другое, мне в голову не приходит. – Продолжал размышлять Самуил. – В любом случае у людей должна быть какая–то надежда, идея! А знаешь, давай Циля! Назначаю тебя министром культуры и образования.
Петрович чуть не подавился: – Вам это ничего не напоминает?! Буквы ДНР, ЛНР ни о чём не говорят? У них, кстати, тоже свои министры есть.
–У тебя есть другое предложение?
–Пока нет! Хотя может после Цилиных грибочков, гениальное что–то пригрезится. Но, пока точно нет.
Циля потирая руки от удовольствия предстоящего интересного и захватывающего для неё дела, не теряя времени начала записывать в дневник мудрые мысли, при этом прекрасно осознавая, насколько близко всё это смахивает на утопию. Первое ей пришло в голову то, что наболело за долгие годы выживания в бизнесе:
Черновик Меморандума свободного, счастливого и честного народа:
1. Человек не раб быта, достаток это не главное:
Работать будем до 17 00 Максимум. И с сиестой. О фиестах тоже забывать нельзя.
В остальное время саморазвитие. Возьмём с каждого народа мира то, что у них получилось лучше других.
2. Пропаганда. Нужна сильная система пропаганды счастливой, честной жизни.
3. Нам достаточно всего, что мы уже имеем. Разве чего–то не хватает для счастья?
Этот пункт заставил её задуматься. С одной стороны логично если человек будет счастлив от того что имеет. По идее должна наступить полная гармония. Но с другой стороны все открытия, победы – это результат того, что людям было мало знаний, и окружающей реальности. Недоверие и внутренняя борьба построила весь этот мир. Окэй. Надо ещё об этом поразмыслить.
4. Любые правила ограничивают. Хотя, тут надо подумать.
5. Гуманизм во всём.
6. Теория – разбитых окон. Теория о том, что беспорядок распространяется как эпидемия, была сформулирована ещё в 1982 году Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом J. Q. Wilson, G. L. Kelling. Даже одно разбитое окно может привести к краху всего района, города и т.д. Нарушение общественных норм может нарастать, как снежный ком, и бороться нужно с самыми первыми проявлениями. Поэтому в городе должен быть идеальный порядок всегда.
7. Толерантность…
Бред… Утопия. Детский сад. И шо? Ну, и пусть утопия! Если Вы против можете не играть. Попробовать ведь можно. Вот когда–нибудь они уберут стену, и увидят прекрасный гармоничный мир, который построили мы!

 
………………………………………………………………………….
Циля рубила дрова как буд-то делала это всю свою сознательную жизнь. При этом, она успевала одновременно: продумывать жизненные принципы будущего счастливого, гуманного общества; решать сколько крупы бросить сегодня в суп, а сколько оставить на завтра для каши; взвешивать все за и против возможностям сделать соседку Лизу своей соратницей и потянет ли она такую тяжёлую ношу; и сочинять аргументы для убеждения всех сомневающихся её гениальным идеям.
Растопив огонь, решила, чтоб не забыть всё-таки вернуться в квартиру и записать пришедшие в голову мысли. Дверь была нараспашку, уже с нехорошим предчувствием переступив порог, она замерла от увиденного. Пол в коридоре был залит кровью, а из кухни слышались чужие голоса. Сжав рукоятку топора покрепче, Циля бесшумно приблизилась к двери. В дверную щель она смогла рассмотреть двух мужчин и связанных, лежащих на полу Самуила с разбитым лицом, Петровича и её любимого мальчика. В панике чуть не закричав, всё же вовремя спохватилась и взяла себя в руки. Мысли путались в голове, – Что делать? Рассчитывать не на кого.
–Так вы за Россию или за Украину?
Что за чушь они несут? Уже вторую неделю Одесса отделена от всего мира. Да, они совсем неадекватные, если их интересует этот вопрос!
Для лежащих на полу, любой ответ мог стать фатальным. Самуил уже один раз попытался урезонить, поговорить с этими отморозками, но получив под дых и несколько безжалостных ударов в живот, замолчал.
–Последний раз спрашиваю – Сепары или Укропы? Ты шо, совсем потерянный или как?! Отвечай, давай!
Глухой хлопок и стон Петровича, привёл Цилю в состояние стопора.
–Пацан, твоя очередь определяйся. Ты за кого? – отморозок приставил пистолет с глушителем к голове Кирилла.– Считаю до трёх!
–Раз, два…
Очнулась она от рыданий незнакомого парня. Что–то произошло, и тут же стёрлось из Циленой головы. Она стояла посреди кухни пытаясь вспомнить. Может так начала проявляться её болезнь, но в данной ситуации это, наверное, было и хорошо, так как картина складывалась устрашающая.
–Не убивайте меня, прошу Вас. Меня заставили.– рядом с лежащим на полу скорчившимся человеком, ползал, причитая молодой парень.
Казалось, целую вечность, Циля смотрела на топор, затем перевела вопросительный взгляд на связанного Самуила и в его глазах прочла недоумение вперемешку с ужасом. Было ясно – только одно: О разводе он больше не заикнётся. Рядом, раненый в руку Петрович, уже быстро развязывал верёвки пытаясь освободиться, а Кирилл так и продолжал сидеть посреди кухни, зажмурив глаза.
– Он хотел убить моего сына! – оправдываясь, бормотала Циля, тыча пальцем на ползающего по её ещё недавно идеально чистому полу мужика в грязной, засаленной одежде. В течение этой долгой минуты выражение её лица постоянно менялось, и наконец, черты заострились, превратившись в жёсткую маску. В её глазах читался абсолютный холод и ненависть. Хладнокровно оттолкнув от одного из незваных гостей пистолет в сторону мужа, она истерично закричала:
– Шоб Вы сдохли, сволочи! Кто просил Вас лезть сюда?! Кто тебя просил?! Кто послал? Выкладывай! Чистосердечное признание смягчает наказание! – фраза из кинофильмов сама вырвалась из Циленого искривлённого ненавистью рта, заставив её криво улыбнуться:
– Только перед тем как что–то сказать, подумай, в нашей стране теперь есть смертная казнь.

Циля не смогла вспомнить, чем же всё закончилось. И как она оказалась в спальне? Заперев дверь, застонала от преследовавшей её мысли: – Ну, зачем ты сделал меня убийцей, Господи!? – она вопрошающи, посмотрела в потолок. – Я не хотела! За что мне всё это? Теперь Кирюша будет меня бояться…
В прошлой жизни все свои проблемы она привыкла решать йогой, холодным душем и медитацией. Поэтому автоматически села в позу лотоса и попыталась вспомнить хотя–бы одну мантру. Неожиданное мягкое прикосновение заставило её открыть глаза:
–Марусечка, иди ко мне, кисюня! Мне очень плохо, девочка моя. Циля попыталась погладить кошку, но та, зашипев, отпрыгнула в сторону.
– Ну, конечно, я же убийца…
Циля попыталась отстраниться от ситуации и начать медитацию. Но в голову полезли воспоминания той счастливой жизни, которую она совсем не ценила. Странно, как вообще может умещаться и сосуществовать в её голове одновременно мысль об убийстве и счастливых моментах жизни?
–Циля с тобой всё нормально?
Услышала она из–за двери уж слишком деликатный голос Самуила.
–Оставь меня, я убийца!
–О чём ты говоришь? – Самуил повысил тон – Что ты несёшь?! Кого ты уже убила?!
–Того парня.
–Никого ты не убила, выходи давай!
–Как не убила? Но …– Циля открыла дверь.
–Как ты это сделала Циля?– спросил Петрович, рука его уже была перевязана, а голос как никогда бодр. На кухне сидели двое незнакомцев, которые с покорностью и страхом поглядывали на Цилю.
–Что я сделала?
–А ну, скажи им сделать что–то!
–Зачем?
–Не спрашивай, просто скажи, чтоб они выполнили любую твою просьбу.
–Помойте посуду,– безразлично сказала она первое, что пришло в голову, увидев наваленные тарелки в раковине умывальника. Ничего не произошло.
–Не проси, а прикажи им помыть посуду!
–Я не понимаю, зачем это нужно?! – с раздражением спросила Циля.
–Приказывай тебе говорят!
Циля сосредоточилась, хотя было уже всё равно, ведь она окончательно потерялась в пространстве и уже не понимала, что от неё хотят, но собрав нужный накал эмоций в своей голове, зло прокричала – Я приказываю Вам помыть посуду!
Незваные гости молча пошли выполнять поручение, налили в тазик воды и начали мыть. Циля с удивлением наблюдала за их перемещениями: — Они что прикалываются? Они что тут сговорились? Нашли время для шуток!
–Вот те на … Вот это номер! Это дар Циля! Запомни, как ты это сделала! – Петрович радостно повернулся к ней и перехватив её сосредоточенный взгляд покорно взял пустое ведро и вышел из кухни.
–Мам, вот теперь мне точно страшно!

……………………………………………..
1 апреля 2016 год Одесса
Преступники, вредители, оставшиеся воры, взяточники и все недовольные новыми порядками под влиянием какой–то неведомый силы вдруг стали покидать Одессу и все города, сёла одесской области и переселятся в Красноокнянский район. Вереница груженых КАМАЗов, телег, чёрных джипов как крысы из сказки под звуки волшебной дудочки стягивалась по разбитым дорогам к этому злополучному району.
Разбуженные шумом горожане решили для себя, что это начался парад первоапрельской юморины, которую всё–таки организовали новые власти. Так сказать, пир во время чумы. А почему бы и нет? Не в первой, не привыкать. А так как южане любое фэ способны украсить своим настроением, то сделать Фэ с большой буквы – только в удовольствие.
Весть разнеслась по городу мгновенно, и даже не понадобилось спец.каналов связи для того, чтоб в течение часа улицы заполнили дети в клоунских колпаках, разрисованные, и уже немного навеселе взрослые, (когда они всё успевают?) закидывающие серпантином проезжающие машины, и конечно же, куда ж без них, возмущённые бабульки, по традиции недовольные шумом и одновременно скромностью парада.
–Шо за вид? Глаза б мои такого позора не видели! Как тебе это ****ство, Муся?
В ответ на недовольные взгляды старушек, на улыбки детей, аплодисменты и приветственные крики толпы – из уезжающих машин вперемешку с сплёвыванием ядовитых слюн, вылетали на мостовую полные злобы и ненависти выкрикивания :
–Шо вылупились, уроды ?!
– Вы ещё о нас вспомните! Мы вернёмся!

             Наблюдая сложившуюся фантасмагорию, Самуил задавал себе вопрос, понимает ли Циля, какую неограниченную власть имеет? Но разгадать эту новую, совсем незнакомую женщину, у него не было ни единого шанса.

Что до Цили, то в её голове произошло, можно сказать, раздвоение личности, которое она сама же себе и выдумала, чтоб не нести ответственности и при этом иметь шанс действовать жёстко. Теперь это было две женщины, две Цили. Одна сильная, решительная, знающая, что делать и не на минуту не сомневающаяся в правильности принятых решений. Вторая обычная, слабая, тихая, испуганная всем происходящим – тень Самуила.
–Всё это меня не касается, а если и касается, то только когда угрожает нашей семье.
Никто теперь не может навредить Самуилу, Кириллу, мне, Петровичу и даже Марусе, –Как Вы уже догадались, начало её мудрой мысли принадлежало второй Циле, грозная концовка первой.
Петрович и Самуил не сомневались, кто является причиной таких городских передвижений, но пока, как–то не имели желание, а точнее просто боялись трогать вечно записывающую что–то в дневник, миниатюрную, но от этого ещё более пугающую женщину. За обедом, пока задумчивая Циля молча чистила картошку, они полушёпотом обсуждали события четвёртой недели:
– Слушай, извини, конечно, но твоя Циля меня пугает, она таки странная женщина. Нет, я не хочу сказать, что это плохо, ей даже идёт. И понять ее логику в принципе можно: избавиться раз и навсегда от вселенского зла, переселив его в одно место! Да, это в стиле твоей жены. Плюс: в тюрьмах отпадает необходимость. Теперь они сами себя будут обслуживать. Но минус – зачем она разрешила им вывозить груженые непонятно чем машины? Шли–бы своим ходом с авоськами. А мы теперь как? Что есть будем? А бензин? Бензина с гулькин нос осталось. А если они организуются и вернуться, и устроят тут погромы? Это ж целая армия получается. Может, поговоришь с ней, Самуил? Обсудишь, спросишь аккуратненько – шо её тараканы в голове порешали? А то у меня мурашки от неё по телу разбегаются от страха в разные стороны, не собрать!
Спокойный, уверенный голос первой Цили перебил монолог Петровича:
– Они вывозят только то, что может помочь им выжить. А вернуться – могут, если искренне раскаются и захотят жить как мы. Так будет с каждым. Стал злом – уходи, вернулся в добро – добро пожаловать!
–Прям магистр Йода, а не Циля! – не удержал свой острый язык Петрович и тут же испуганно глянул на Цилину реакцию.
–Не бойся Толя, не заставлю, только если сам захочешь. – Прочитав его взгляд, улыбаясь, подмигнула она.
–Раз уж ты адекватно заговорила, давай начнём обсуждать вместе принимаемые решения. Это легкомысленно так просто распоряжаться чужими жизнями. Люди – это не куклы, мы не оловянные солдатики, которыми ты можешь играться, переставляя по карте. А если ты ошибаешься?
Лицо Цили залила краснота, но не от стыда за то, как она поступила с людьми, а от своей глупости и повторения одной и той же жизненной ошибки: принятия решений самостоятельно.
(А что, так можно было? Советоваться?)
– Окэй, я больше не буду так поступать.
–Тогда позволь узнать, куда все они направляются?
–В Красноокнянский район.
–А шо, в Одессе даже такой есть? – пошутил Петрович и, оживившись и изрёк: – Ещё один плюс: район практически пуст, всё население сбежало в Приднестровье.
–Чем он тебе не угодил, район этот? – спросил Самуил разворачивая карту одесской области. – Выписка: Красноокнянский район .
Площадь 1013 квадратных километров. Население района 21000 человек проживает в 54 сельских населенных пунктах и поселке, входящих в 14 сельских и 1 поселкового советов.
Существуют две версии происхождения названия района: 1. Название походит от молдавского выражения «красные окны» – красивый ручей. Но не так давно эта версия была опровергнута, т.к. в молдавском языке совсем не так говорят на красивый ручей. 2. Красные Окны получили это название в результате «красного террора». На месте этого посёлка был концентрационный лагерь.
–Я этого не знала – смущённо пробормотала Циля, – Просто район находится на границе, жителей мало, из полезных ископаемых только известняк. Вода есть, чернозём есть. – Заучено перечисляла она, ведь Циля достаточно долго, аж целых два дня, просматривала карты, описание всех районов одесской области перед принятием судьбоносного решения.
– Я подумала, что раз я могу заставить людей выполнить какое–то действие. То почему–бы не убрать всех бандитов и недовольных, вместо того, чтоб регулярно с ними бороться. Пусть создают там своё общество. Граница будет сохраняться только для тех, кто желает нашей стране зла. Для тех же, кто захочет покинуть эту зону, и не будет иметь злых намерений, границы не существует. Это только внушение, как гипноз.
– А почему бы тебе просто не сделать хэппи–энд? Сделай всех хорошими и дело с концом?– спросил Петрович.
–Я пыталась изменить черты характера, привычки. Ставила за эти дни эксперименты – Самуил словив на себе Цилин взгляд, почувствовал как пробежал холодок по спине.
Она замолчала, задумавшись о чём–то, и все напряжённо замерли, ожидая продолжения.
–И?!
–Ничего не получается. Я этого не могу.
Петрович, Кирилл, Самуил и даже кошка Маруся с куском старой, миллион раз пережёванной за последние дни куриной косточки во рту – облегчённо выдохнули.

……………………………………
Одной проблемой для города на ближайшее время стало меньше, но не всё оказалось так оптимистично как виделось первоначально. Через несколько дней на площадь перед облсоветом пришёл измождённый пожилой мужчина и сообщил, что в Красноокнянском районе остался всеми забытый дом престарелых вместе с голодающими жителями. Из района стали приходить пожилые люди, просить о помощи, так как жить стало невыносимо, грабежи, разбой, безвластие. Началась вакханалия, пьяные уголовники делили власть.
Горожане эвакуировали и расселили по пустым одесским квартирам почти 3 тысячи пенсионеров и несколько десятков беспризорников. Ещё когда появилась стена, на общем собрании постановили: – Никаких детских домов! Разобрать детей по семьям.
Так у Самуила с Петровичем
и у Цили
появилось ещё 5 детей: Фима, Сима, Наташка, Серёжка и Ашот.

………………………………………………………….
В течении года ком бытовых трудностей, с которыми ежедневно боролся город, всё никак не уменьшался. И даже непонятно откуда взявшийся дар Цили не справлялся со всеми возникающими проблемами. Хотя и оказалось, что он мог работать на огромные расстояния, что, конечно – же помогало держать ситуацию под контролем. При этом оставаясь в тени, Циля продолжала, как ни в чём не бывало – вести домашнее хозяйство, готовить, стирать и владеть миром.
Показателем того, что в городе не осталось криминала и стало спокойно, стали никогда не закрываемые на замок двери одесских квартир. Как раньше, помните?
Так как основные вопросы решались общим собранием, возник вопрос: Способны ли одесситы сами управлять своим городом?
Способны, даже не сомневайтесь. Правда управляли они немного своеобразно, ведь народ–то южный, праздник для них – это практически будни с одним отличием: можно больше поговорить, поэтому в городе сразу прижилась традиция заканчивать ежедневное собрание возле областной администрации–народным гулянием. На площади соорудили длинные столы, сколотили скамейки. Было ощущение, что город вернулся в прошлое.
От того, кто первый успевал занять место на ступеньках импровизированной сцены – зависела тематика вечера. Молодёжь – площадь наполнялась звуками гитар и современными песнями, более взрослые люди – играла гармонь или целый оркестр классических инструментов. Кому не хватало скамеек, приносили разноцветные подстилки и размещались прямо на зелёных газонах. И не думайте, что после посиделок оставался мусор. Нет! Ищите – не найдёте! Цилино правило «разбитых окон» работало безукоризненно. Мало того, что граждане стали более сознательны (пропаганда – великая сила) и вдруг каким–то волшебным образом осознали, что бросая на газон банку из–под газировки, они не просто мусорили, а способствовали росту преступности и преумножению всеобщего свинства. Так ещё и создали добровольную специальную службу, которая строго следила и оперативно исправляла, малейшие поломки, вывозила мусор, меняла разбитые стёкла, ремонтировала фасады зданий, не допуская появления нецензурных надписей или обветшания конструкций. Это служба в принципе, несла функции ЖЭКов, но работать в ней стало очень престижно, так как от их усилий по теории «Разбитых окон» зависела комфортная жизнь и будущее всех горожан. В конце концов, администрация взяла их на дотацию и присвоила приличное жалование. Теперь, служащие, важно расхаживали по городу в поисках недостатков, ведь нашедший дефект – получал премию за бдительность, а вся команда занимающаяся ремонтом дополнительные бонусы. Работники службы были одеты в красивую форму цвета морской волны, и поблёскивая фирменными значками важно посматривали по сторонам вызывая восхищение у мальчишек. Конечно, иногда кому–то из них приходила на ум опасная идея, например, поломать что–то под покровом ночи, чтоб потом починить при свете дня. Куда деваться, против природы не попрёшь! Но страх оказаться в Красноокнянском районе пресекал на корню такие кощунственные мысли.
Глядя на всю эту идиллию, конечно можно было найти недостатки, но их никто не искал.

Уже через 5 лет после того как появилась стена одесситы научились просто наслаждаться общением друг с другом всего лишь выполняя несложные правила взаимного уважения.
Вернёмся же к площади.
Одна мамаша наладилась таскать своего отпрыска и практически каждый вечер, буквально расталкивая локтями всех желающих, умудрялась торжественно устанавливать его на сцене. Ласково поправляла красный бантик в клеточку, гладила по голове, и это было сигналом для маленького изваяния начинать громко пиликать на скрипке сонату Ре–Мажор Абеля. Когда слушателям поднадоело, и они вежливо попросили мамочку убрать юное дарование – она неожиданно расплакалась, поставив всех в неудобное положение. Городу пришлось махнуть рукой:
– Хай пиликает! Но, мамаша – знайте меру, не наглейте! Давайте договоримся, пусть показывает своё великое искусство в среду в первой половине дня.
Вытершая слёзы дамочка тут же упёрлась: – Вы не понимаете – он же талантище! Вторая половина среды и торг тут не уместен!
Деваться было некуда, против одесской мамы не пойдёшь. Правда, один смельчак нашёлся : – Талантище?! Расскажите это Бениной бабушке!
Но после сказанных слов – пропал, и больше его никогда не слышали и не видели, так как был съеден взглядом прекрасной дамы, и как гласят одесские легенды: потерялся в её жарких объятиях став следующим счастливым мужем.
«Раз гора не уходит от Магомета, то в Одессе Магомет превращается в традицию»– каждую среду Эдик Берштейн пиликал умиляющимся родственникам, а также явно по принуждению – мужчине очень похожему на того, ну вы поняли, имеющего наглость померяться взглядами с прекрасной одесской дамой бальзаковского возраста. А за компанию и для работяг, отдыхающих на скамейках под кружку пива после абсолютно не тяжёлого рабочего дня.
В 2056 году традиция не изменилась: Эдуард Берштейн – знаменитый скрипач теперь отрабатывает для горожан, данный ему 40 лет назад аванс по пятницам с 15 00 до глубокого вечера. Приходите, не пожалеете!
Цилину идею работать с сиестой поддержали на Ура! Почему нет? Теперь весь город работал до 17 00 с сиестой, которую Циля позаимствовала у итальянцев, длившейся с 13 00 до 15 00.
И вот буквально через 5 лет толпы горожан, уже осаждают бары и пиццерии, ведь приносить с собой еду из дома и кушать на работе стало моветоном. Так в городе, откуда ни возьмись, как грибы после дождя появилось огромное количество цимес–баров с красноречивыми названиям «У мамы Кати», «У тёти Люси», «Бабушкины именины», «Кумовья», где можно было подкрепиться аппетитной домашней кухней, вкусными брускетами с форшмаком или же только что выловленными дядей Колей или дядей Серёжей, да в конце концов какая разница кем, главное что дядей, а не каким-то безликим человеком — дарами Чёрного моря по весьма привлекательной цене.
Ой, вей! Почему бы и нет, после всей этой радости, переполняемый чувствами – пропустить за обедом стаканчик, другой домашнего вина или горького пива, прикупив кулёчек рачек для аппетита, и со всем этим богатством посидеть в тени платанов, на деревянной скамеечке наслаждаясь жизнью за размеренным разговором о чём–то несерьёзном, не усложняющем жизнь. Так, глядишь, и быстрей подойдет к концу рабочий день!

А летом уважаемые граждане Одессы вообще сократили рабочий день с 14 00 до 19 00. Приходя на работу прямо с моря в шлёпках с ещё не отпавшим песочком и уходя с работы прямиком на море, шоб срочно смыть накопившуюся сумасшедшую усталость.

И шо Вы думаете, шо в городе стало плохо жить? Можете, конечно, думать себе на здоровье и продолжать жить себе как привыкли, но хочу Вас разочаровать: Вы таки не угадали! Через пять лет по городу вальяжно расхаживали счастливые лица на полных ножках, никто никуда уже не спешил, но при этом всё как–то само собой успевалось. Конечно, время от времени появлялись трудоголики, засиживающиеся на рабочем месте допоздна. И зачем оно им было надо? Только одному Богу известно! «Арестовывать таких и садить в тюрьму!» – такое мнение имели одесские радикалы, но так как тюрем не было, а радикалов – кот наплакал, всё, что вырывалось из их уст скорее было похоже на неудавшийся юмор и возможно немного чёрный, то с проблемой справлялись домашними методами – пожаловавшись мамам. Ведь, любая одесская мама понимала, что это очень тревожный звоночек и повод для обращения к доктору. А если за дело бралась одесская мама, то вопрос решался быстро и безболезненно для всех.

Так же из нововведений было увеличенное количество всевозможных фестивалей и праздников. Но слово фиеста не подошло, – Шо за понты, Циля Ивановна? Просто сделаем музыку и делов–то!
Реформы коснулись и образования.
Школа начиналась в 7 00 утра с йоги. Еврейка Циля – к этому времени стала гуру в этой науке и конечно, тут не обошлось без её участия. Дети с учителями полтора часа делали упражнения под классическую музыку (таким образом, совмещая урок музыки и физкультуры), а потом отдыхали в шавассане под мантры или молитвы. Причём включались молитвы всех конфессий по очереди. Циля точно знала, что Бог един, а все молитвы способны очищать душу и исцелять тело, поэтому какая разница, во что человек верит, главное, что у него есть этот дар. После первых двух уроков наступал обязательный – общение с природой. Ну, кто может дать больше энергии и знаний, чем она? С одиннадцати дня город погружался в детство. Парки, улицы заполняло огромное количество смеющихся детей. Не знаем, давала ли природа что–то особенное, но дети стали спокойными, в школу ходили с удовольствием, а город улыбался вместе с ними аж до самого обеда. Обедали все за общим столом как принято в Одессе – тем, что Бог послал, или передали родные в термосках. Делиться друг с другом приветствовалось, но не настаивалось.
Благодаря учёным и придуманным «умным» очкам или линзам, в которых хранился огромный пласт мировой информации по всем темам: науки, искусства, литературы и техники – сумки и ранцы школьников стали использовать в основном для игрушек, еды и других очень нужных жизненных мелочей. Теперь все необходимые знания можно было почерпнуть, просто надев очки. Функция «учитель» – позволяла заниматься самообразованием с виртуальным педагогом, а так же несколько раз в сутки был доступен чат с любым учёным Одессы. Конечно, возникал вопрос, зачем тогда ходить в школу, но систему образования решили оставить как есть, так как у детей оказался слишком низкий уровень желания самообразовываться. Теперь при помощи функции присутствующей в очках «выбрать персонаж» преподаватель мог преобразиться в любого мультипликационного героя, героя комикса, или знаменитого актёра. Забавно, когда математике тебя учит волк из мультфильма « Ну, погоди!». А химические формулы на школьной доске – кислотой выжигает монстр из фильма «Чужие». Очками можно было пользовать и дома, выполняя домашнее задание – черпать информацию из сети. Так же они проверяли ошибки, выделяя красным цветом неправильное решение, и способны были сделать вывод – усвоил или не усвоил ребёнок пройденный материал. Если нет – шёл вызов учителю, в обязанности которого входило объяснить материал, если ребёнок не понял пройденный предмет.
Строгий запрет сравнивать учеников между собой тоже дал свои плоды – дети перестали равняться на мнение окружающих и ориентировались только на свой личный опыт и прогресс в обучении. Оценки это личное дело каждого и решение становится умнее или деградировать было выбором конкретного индивидуума.
По мнению Цили преподаватели и обучение – необходимо было ставить на первое место в стране по первостепенности решения задач. Ведь образованные и счастливые дети – это счастливое будущее всего государства. Преподаватели теперь имели огромное количество преимуществ, начиная с оплаты труда, которую приравняли с оплатой управленцев города, заканчивая дополнительным питанием, и регулярными бесплатными медосмотрами.
Ежегодно детей тестировали психологи, даже составлялись карты индивидуальных гороскопов чтоб решить в каком направлении обучать того или иного ребёнка. Хотя многие и считали, что это полная ерунда, но ради любимых чад не сопротивлялись. А вдруг действительно поможет? Понятие «класс» исчезло, был поток общих предметов и предметов по интересам. Ребёнок мог посещать не только рекомендуемые ему предметы, но и те, которые были ему просто интересны. Свобода выбора – это тоже урок. Каникулы остались, но как их потратить решал ребёнок сам, просто сказав маме: – Я устал.
Принцип высшего образования изменили, теперь из школы дети вначале шли работать на 3 года на предприятия помощниками к специалистам, которыми они хотели стать. Зарплату им и доплату мастера, к которому был прикреплён ученик, платил город. Если в течение года дети понимали, что эта работа им не интересна, они могли сделать ещё две смены профессии за счёт государства. Через три года обязательно необходимо было пройти обучение в вузах по выбранной специальности. Обучение длилось 3 года.
……………………..

 
Заканчивая занятие, Циля включила медленную классическую музыку.
–Выходим из состояния покоя. Повторяем, каждый своё. Меня зовут Циля.
Эхом отозвалось: – Меня зовут Кирилл, Фима, Сима, Наталья, Сергей, Ашот.
–Я полна сил и энергии, Я люблю себя и уважаю, и самая большая в мире ценность – это я и всё что со мной связано.
Ей вторило шесть голосов:
–Я полон (а) сил и энергии, Я люблю себя и уважаю и самая большая в мире ценность это я…
– Мам, а тебе не кажется, что это слишком эгоистично? – спросила Симочка, прервав всех.
–Нет, дорогая! Всё верно. Невозможно полюбить других людей не полюбив, прежде всего себя. Главная ценность для тебя и для нас – это ты сама. Когда человек любит и принимает себя таким, какой он есть со всеми своими достоинствами и недостатками, он может принять и чужие достоинства и недостатки. Понятно?
–Ага – прикрыв глаза, с умным видом и таинственной интонацией в голосе промычала Сима.
–Я достойна, быть счастливой. Я счастливый человек. Я достойна быть любимой… Я достойна…
И у меня достаточно сил, энергии, желания, идей – чтоб достичь всего, чего я захочу!
…………………………………………..

Циля часто вспоминала как ещё до всего случившегося, как задала вопрос ребятне увлечённой компьютерной игрой Spore .
–Что нужно для того чтоб построить идеальное общество?
До стены ответы были:
–Надо всех убить или застрелиться самому.– всеобщий смех
–Либо нужно воевать, либо сдаваться.
–Нужно захватить всех своей религией. Или выкупать всё своими деньгами.
Сейчас, через 5 лет после того как Одессу отделили от всего мира Циля считала, что уже победила, получив от нового поколения совсем другие ответы:
–Надо полюбить жизнь, природу, других людей, себя.
–Надо найти своё призвание.
–Разве у нас не идеальное общество? Надо жить как мы.
Идеальное общество? Конечно же – это утопия и она это понимала как никто другой, так как оказалась первой лишней в созданной идиллии. Почему–то Одесса её невзлюбила, всех она раздражала: слишком счастлива, слишком ярко одета, лезет, везде куда–не просят. Всегда всем улыбается и это уж слишком и как–то наигранно. Хочет всем понравиться? Зачем? Не удачно – это только раздражает. Вот Самуил – совсем другое дело! Спокойный, размеренный, в нём чувствуется какая–то сила, внутренний стержень. Любимчик, король Одессы–мамы. Настоящий человек с большой буквы. Почему он не поставит эту выскочку на место? Ведь Она портит ему весь имидж. Иногда общается с ним пренебрежительно, без уважения – ставя в неловкое положение невольных свидетелей разговора. И куда пропадает в этот момент её доброжелательная улыбка? Вот где её суть! И почему рядом с ним именно она? Сколько прекрасных женщин вокруг, и многие не прочь, но он неприступен как скала. Но с другой стороны – эта преданность Циле была очередным доказательством, что город не ошибся в выборе.
А хороший человек вдруг стал замечать, что Циля явно нравится Петровичу и это его одновременно пугало и возбуждало к ней новую волну чувств. Слава Богу, все вели себя пристойно, а Циля вообще так себя замотала, что кроме своих школ и детей ничего уже вокруг не замечала.

Самуил с Петровичем сидели на заплетённом одичавшим виноградом балкончике и фантазировали на тему, как развивается жизнь за стеной. Версия Петровича была трагически – смешной, но теперь всё могло иметь смысл:
–А Украина вся как?
–Нашим преимуществом стала полная неразбериха в мире, но мы не смогли этим воспользоваться сразу. Так как столько ворюг понаехало из нашей Одессы, шо им с остальными ворюгами места стало не хватать. Всё как у Маркса с Энгельсом: «Новые ворюги не могут жить по–старому, а старые ворюги не хотят жить по–новому. А у народа–то воровать уже нечего! А как они без этого? Так они стали воровать друг у друга, пока совсем не перессорились и не поубивали один другого. И вот тут и наступил хэппи энд.
–А шо Европа, Россия, Америка?
–Шо, шо! Блаженно до сих пор уверены, шо творят мировую историю. Это они просто не знают о нашей Циле!
Самуил рассмеялся: – Ну, ты Толик и намудрил! Как муравьи в муравейнике бегаем что тут, что там туда–сюда, туда–сюда! Сами не знаем, и не узнаем, наверное, никогда – что же нам нужно.
Задумавшись, они замолчали, наслаждаясь тишиной залитого солнцем двора.
–Согласись Маркович мы сейчас как Боги на олимпе! – Петрович затушил сигарету и торжественно запулил бычок в воздух, – И с балкона… Ой, с олимпа – всё становится как–то проще и понятней.
Сразу после приземлившегося на асфальт бычка из подъезда вышла Циля в красивой лёгкой, струящейся по телу тунике. Окурок не остался незамеченным, укоризненно помахав головой, она подняла его и аккуратно сложила в кулёчек для мусора, который всегда предусмотрительно носила с собой. Для своих 49 лет с балкона, она выглядела как девчонка. За ней цепочкой утят, выстроившись по росту, шли повзрослевшие Кирилл, Фима, Сима, Наташа, Серёжа и Ашот.
–Почему я не встретил эту женщину раньше Самуила? – Петрович провожал её тоскливым взглядом. Как буд–то почувствовав, она обернулась, заулыбалась и помахала ему (именно ему!) тоненькой ручкой на прощанье.

…………………………………

2031 год. Одесса
Вы не представляете, как много можно построить, создать всего за 15 лет. Была бы фантазия и желание! А гордиться было чем. Например, транспортом!
Старожилы не могли нарадоваться экстерьеру, который был создан благодаря тому, что учёные придумали беззвучный воздушный вид транспорта на био–топливе и совершенно освободили улицы. Биоавтобусы имели свойства хамелеонов – они меняли цвет в зависимости от окружающего их неба и полностью сливались с ним, становясь невидимыми для взгляда граждан. Даже тени от летающих машин были практически не заметны благодаря системе транспортной развязки максимально проходящей над домами, а не над улицами. В программу «хамелеон» какой–то шутник заложил своё видение этого процесса, и раз в сутки транспорт вдруг из невидимого превращался– то в облака причудливых форм, то в летающих огромных птиц или неопознанно летающие объекты – вызвав испуг в день своей премьеры у горожан. Всё это длилось не более двадцати минут, но этого хватило, чтоб остановить работу всего города. Одесситам же такая шутка понравилась, и они активно включились в процесс придумывания новых образов. Таким образом, было добавлено ещё и вечернее шоу огней, когда небо оплеталось причудливым узором разноцветно мерцающих воздушных потоков.

Что же касается личных автомобилей? То вопрос решили быстро и без сожаления. Больше никакого личного транспорта! Личный транспорт – излишество, которое приводит к соперничеству и не нужному накопительству. Автомобильный хлам и так заполонил все дворы, тротуары – напасть какая–то! Было принято решение – утилизировать весь наземный транспорт, оставив часть его только для спортивных целей и создать автоматические линии воздушного сообщения, удобные для всех горожан. Грузовая и пассажирская линия работали круглосуточно. Проезд и перевоз грузов стали бесплатными, потому что транспорт принадлежал горожанам. Такую же систему ввели по всей области. Теперь добраться в любую точку Одессы и одесской области можно было легко и быстро, необходимо было только сделать вызов, ввести необходимый маршрут и система сама рассчитывала время, попутчиков, возможные пересадки, указывала точку выхода, вела весь путь конкретного человека бегущей строкой или голосовым сопровождением , даже указывала пассажирское место и время в пути. Нужно было только подняться на приёмную площадку (остановку) и немного подождать. К слову сказать, приёмные площадки для удобства горожан кроме лестниц были оснащены подъёмниками, грузовыми лифтами и находились в каждом доме без исключения. Пока пассажир пролетал над Одессой, он мог послушать аудио книги или музыку, причём система запоминала, на каком моменте остановилась запись и при следующей поездке предлагала дослушать произведение.
Город освободился от шума цивилизации, улицы наполнились солнцем, тишиной, щебетом одесских воробьёв и колоритными разговорами горожан. Теперь, напоминал о ходе времени только шорох велосипедных шин, издаваемый огромным количеством проезжающих велосипедов по мощённым булыжниками мостовым.

Опять стали слышны крики мамаш из открытых окон:
–Коля домой! Иди кушать!
–Ну, мам, можно я ещё погуляю!
Бельевые верёвки вырвались за пределы дворов и заплели паутиной небо над пустыми проезжими частями улиц, беззастенчиво выставив напоказ постельное бельё и предметы личной одежды граждан. Теперь бельевая верёвка стала культовым предметом, который мог много поведать о стиле, достатке, пристрастиях и вкусах граждан. Поэтому, кто как мог, старался выпендриться преображая верёвку в подиум для модных показов и таким образом, диктуя одесскую моду соседям и всему за стенному миру. Дошло до того, что при помощи выставленных напоказ вещей – признавались в любви или выясняли отношения. Оказывается, вещи могут – не только создавать проблемы, но и решать их. Всё эти бытовые или соседские выяснения происходили без лишних звуков, шума и пыли — чистенько, интеллигентно с запахом стирального порошка или душистого мыла.

Обнаглевшие и ничего уже не боящиеся одесские коты захватили опустевшие улицы, и сладко потягиваясь, имели наглость наводить марафет разложив свои пушистые или облезлые хвосты на тёплом асфальте когда–то шумной мостовой. Заставить их лениво подняться и перейти на другое место могли только изредка проезжающие по улицам Одессы в сугубо экскурсионных целях одинокие старинные кабриолеты, брички, стилизованные экскурсионные автобусы странного вида, раритетные автомобили или съехавшие с велодорожек велосипеды. Всех радовало, что Одесский колорит не потерян! Тем более, что его восполнял неиссякаемый оптимизм и юмор местных жителей, а так же колоритный одесский язык, который в конечном итоге приравняли к достоянию нации – дополняемый каждый день всё более уникальными перлами.
–Шо за тарабарщина, граждане! Если стену снимут, то и не поймут Вас! – усмехался Петрович, общаясь с горожанами. Или сам себе, противореча, делал замечание женщине, пришедшей к нему на приём с жалобой и изъяснявшейся красивым, литературным стилем, – А Вы, мадам, язык одесский учите, а то шо-то непонятное лепечете себе под нос. И слишком уж умничаете! А шо занад-то –то не здраво…
Город и область зажили сытной и размеренной жизнью. Никто, правда, не знал, что делать с пустующими элитными домами на Французском бульваре и только по прошествии 10 лет, всё таки решились сделать этот район зоной науки. Название придумали громкое, без лишней скромности – «Французская долина». Так и вернулось всё на круги своя, по побережью разрастались санатории, возвращая себе отобранные когда–то земли. В долине появились современные медицинские клиники и научно–исследовательские институты разных направлений. Лечили от болезней теперь с толком и расстановкой, относясь к больному как к фарфоровой вазе 13 века. Каждый больной прикреплялся к целой команде врачей, а рядом с ними всегда бегал довесок из десятка студентов – будущих медиков. Лечение назначалось только консилиумом и проводилось под контролем нужных специалистов разных направлений, по окончании лечения врачи писали научную работу с выводами, окончательным диагнозом и откорректированным методом лечения. Все работы вводились в общую базу данных, по которой любой врач, введя симптомы болезни, мог просмотреть возможные диагнозы и предупредить ошибки в лечении, выиграв время.
С каждым днём город преображался. Появился долгожданный порядок даже в Красноокнянском район, который после 15 лет закрытости и внутриусобных войн, вдруг замкнул цикл и обернулся абсолютно нормальными, исправившимися людьми с нотками здорового авантюризма. Как не странно, но очень много достижений и научных открытий сделали выходцы или их дети именно из этого района. Может там климат какой–то особенный?

Но, всё–таки, в городе почему–то стало неспокойно, появились тревожные сообщения о протестных настроениях молодёжи. Что им не хватает? Или это вечный вопрос?
Накрывая на стол, Циля и сама ощущала, как внутри идёт борьба. Своё идеальное общество она практически достроила, заняться было нечем, и эта идиллия стала угнетать. Тревожные мысли прервал спор Ашота и Симы.
Двадцати летняя Симочка превратилась – не сказать, что в красотку, но в девушку полную очарования. В ней интереснейшим образом соединялось одновременно шустрость мальчишки и необыкновенная женственность настоящей кокетки. Хотя сейчас, она выглядела скорее как Жанна Дарк борющаяся с английским нашествием.
–О чём–ты говоришь Ашот?! Какая свобода? Какие идеалы?
–Мы ради этого живём, мы строим общество равноправия и свободы! Ради этого трудились родители! Я удивляюсь тебе Сима в кого ты такая? Всё готова разрушить! – слова Ашота, напомнили Циле что–то уже давно забытое, но очень знакомое.
–Пионеры тоже верили, – шепнул ей на ушко появившийся незамеченным Петрович, и его дыхание, пощекотав шею, почему–то заставило её тело напрячься. Но сейчас было не до этого. Циля вдруг поняла, что же не даёт ей покоя последнее время. Спираль молчания прерывалась. Нашлись те, кто начал говорил вслух. Пропаганда счастья перестала действовать. Вот этот исторический перелом, о котором она много читала, который ждала и боялась. Перелом, из–за которого происходили революции, менялся государственный строй, разгорались войны, менялся мир. И сейчас это происходит прямо на её кухне.
–Нет никакой свободы Ашот! Мы в клетке! Ты, что не понимаешь? Нас тут заперли, создали идеальный мирок. Но выйти мы не можем. Что там? Что там за стеной?! Я хочу знать! Я хочу туда! Откройте мне! Выпустите меня! Я хочу путешествовать, как раньше могли делать люди! Свобода – это идти туда куда хочешь! – Пламенная речь Симы перешла в хрип.– Я не хочу быть подопытным кроликом.
–А что тебе стена? Если–б её не было всё равно есть ограничения. Объездила бы ты все страны, если они ещё есть – и что потом? В Космос?
–Я хочу путешествовать… – беспомощно расплакалась Сима. Циля подошла к ней и прижав к себе, тихо сказала, – Я тоже хочу путешествовать, доченька. Всю жизнь мечтала. А скоро моя жизнь закончится, а я так и не побываю в Испании, Норвегии … – теперь они плакали вместе.
Ашот растерянно смотрел на сестру и мать, и укоризненно изрёк: – Мам, ну уж от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал…
…………………………………………………………………………

–Циля ты можешь меня выслушать?
–Да, конечно! – хотя она боялась услышать то, что было написано в его взглядах последний год.
–Я пишу стихи – робко пробормотал Петрович. – Мне интересно твоё мнение. Можешь послушать?
–Конечно, слушаю тебя. – сказала Циля, подумав: Стихи? Как неожиданно. Сказать, что она была удивлена, это ничего не сказать. «Мужик», «работяга» и стихи…
«Я встретил женщину
Свою,
поздно…
Под одной крышей
Живу,
дышу
запретным ароматом.
Розу
сорвать смогу,
Но поздно
слишком поздно…
пишу…»
Циля слушала краснея. Этот разговор, ей совсем не нужен, мужчина опять не тот, которого она хотела видеть в своих мыслях, и ведь у неё прекрасная семья. Всё это лишнее. Но, Боже мой! Как приятно, ощущать рядом желание, прочувствовать внимание и уже забытое внутреннее волнение. Если другого нет, то пусть будет хоть это… Посматривая исподлобья романтично затуманенным взглядом на Анатолия, в её голове крутилась абсолютно трезвая мысль:
– Интересно, сколько эти чувства продлятся на этот раз? Как долго всё это будет мучать, и радовать меня?
Последний раз она была влюблена 6 лет назад, думая и мечтая о ком–то целых 3 года. Стихи… Для меня. Это так прекрасно. Я не буду прерывать его, пусть эта ароматная игра продлится как можно дольше!
……………………………………………………………….

8 марта 2016 года
Опять проснулась от щекочущего лицо солнца и мысли:
– Мои цветы не упакованы!
И хотя Циле было всё равно, её сознание уже давно смирилось, но теперь на ней лежала ответственность – всё повторить и довести Самуила до точки не возврата.
Как и в тот день 20 лет назад, в её сердце, одновременно с тревогой пыталась пробиться весна, тёплыми лучиками солнышка, щебечущими птичками, прекрасной погодой призывающей к любви и счастью. « Подумать только – 64 года, а внутри я чувствую себя ещё совсем молодой!» Уже 9 лет она болезненно, можно сказать кожей ощущала фразу какого–то мудреца: «Трагедия человека не в том, что он стареет, а в том, что остаётся молодым». И в подтверждении этого, на душе вместо радости зависли угрызения совести, о казалось–бы немыслимом в её–то возрасте: – Я влюблена, а Самуил нет.
Но сейчас надо было взять себя в руки и действовать, ведь события хотя и повторялись, но могли развиться в другом, нежелательном направлении.
–С праздником!
Только на секунду Циля позволила себе передышку, молча любуясь Самуилом: «Какой он ещё молодой, полный сил, красавец! Почему всё поменялось? Последние годы они прожили как соседи, заходящие друг к другу в гости за солью, а в их случае за супружеским догом. И самое интересное, что теперь они поменялись местами – Циле уже лет пятнадцать вполне достаточно было сексуальной механики, ведь секс прекрасен сам по себе без лишних мыслей и разговоров, как вкусная еда или любое другое удовольствие. Первый раз, когда она вдруг осознала, что у неё есть её личный, собственный мужчина, с которым она может не стесняясь, не боясь ненужных последствий получать удовольствие – вызвало у неё лёгкое головокружение, переходящее в приятную тошноту. Возможно, это открытие и подарило ей те самые секунды, которым предшествует не с чем несравнимая теплота объединения в одно целое мужчины и женщины. А Самуил вдруг стал интересоваться душой, философствовать, много говорить, и во всём искать ненужный смысл. Жаль, что их жизненные ритмы так и не совпали – какая–бы могла получиться гармония. Но, не вышло.»
Позади мужа в зеркале, она вдруг увидела своё молодое отражение и вздрогнула от неожиданности. «Почему я всегда считала себя некрасивой? Остаться–бы хоть немного в этом прекрасном, молодом теле!»
Время уходит! – напомнила она себе – А ведь всё можно исправить, прожить жизнь полную любви!
Всё же, Циля заставила себя пренебрежительно поставить горшок с цветами на подоконник и повторить как тогда, роковую фразу:
– Спасибо, но мне не очень приятно.
Пока они с Самуилом напряжённо мерялись взглядами, Чёрное море опять накрывала густая пелена тумана, поглощая солнце и улыбки горожан. Смешно теперь понимать, что это, всего лишь Кирилл, её взрослый, и, по-видимому, ещё не наигравшийся сынок, насмотревшись фильмов Хичкока баловался – устанавливая стену, при помощи природных спецэффектов создавая атмосферу тревожной неопределённости.
Всё изменилось, когда через двадцать лет после появления стены он обнаружил и доказал свою теорию перемещения во времени. Благодаря Кириллу стало понятно, кто изолировал их от всего мира. И это были не инопланетяне, не эксперимент Америки, Европы или России – это были они сами! Конечно же, они делали это из лучших побуждений – хотели создать идеальный мир. А создали идеальную клетку. А раз смогли поставить стену, то могут и убрать её. От этой новости город загудел, как встревоженный улей. Снимать или не снимать–вот в чём вопрос! Что там за стеной?

Собрав представителей всех городов и посёлков одесской области, Самуил решил провести референдум. Удивительно, но после подсчёта голосов выяснилось, что людей желающих оставить стену не нашлось. Ни единого человека! Даже ярые противники проголосовали за то, чтоб её убрать, несмотря на возможные риски. Но всё же теория была не идеальной, возможности перемещения ограничены – неодушевлённые предметы перемещать можно, а вот людей нет. Хотя в любой теории могло быть исключение, и этим исключением стала прогрессирующая болезнь Цили, её изменённое сознание было идентично, по параметрам для перемещения. И это было отличной новостью, ведь для снятия стены кому–то необходимо было в прошлом выполнить несколько условий. Переместить человека было невозможно, но в случае Цили можно было поменять её сознания местами и тогда, задача теоретически была выполнима.
–Есть же наверняка вариант вообще не ставить эту злополучную стену.
–Да, такой вариант есть. Но многие тогда не родятся. И развитие событий может быть совсем другое. – ответил Кирилл.
Все вспомнили войну, обнищавшее, обворованное государство.
–Это неприемлемо! – заволновались граждане.
Слушая обсуждения, Циле было удивительно, что человек, который спокойно может прожить всю жизнь, добровольно заперев себя в четырёх стенах – при этом чувствовать себя свободным. Но стоит кому–то повернуть ключ, или сказать, что дверь заперта – возникает гнетущее ощущение замкнутого пространства, клаустрофобия, страх тюремной камеры и дальнейшая невозможность существования. Как легко людей казнить и миловать…
Прервав её мысли, как гром среди ясного неба, прозвучали слова сына:
–Мама, чтоб мы могли снять стену – возможно, тебе придётся прожить день–два в прошлом, повторяя действия тех дней. Такова погрешность перемещения.
–Ну, уже хорошо, что не два…года– ухмыльнулась Циля, –Но зачем я там сдалась?
–Снять стену – можно только её поставив.
–Так она уже стоит.
– Напоминаю – это не стена из камня. Необходимо создать условия в прошлом. Короче, Мам, долго объяснять. Могу дать тебе почитать мою книжку с автографом. Когда напишу… В будущем. – пошутил Кирилл.
–Смешно, сынок. Да.
……………………

Одесса 2036 год.
Циля вспоминала, как слышала эти слова впервые, но в 19 раз ей уже было лень шутить, изображать удивление – она просто махнула головой. Хотя и могла отлично сыграть роль, ведь за прожитые жизни – стала великолепной актрисой. Никто кроме нее не знал, что она не первый раз находится в этой действительности.
–Окээй, погрешность так погрешность. – и словив на себе влюблённый, восхищённый её смелостью взгляд Петровича, мысленно отмахнулась, подумав про себя: – Не в этой жизни, дружок. Ты абсолютно не способен бороться! А твои стишки …Ой, ладно. «Ах, если бы я встретил тебя раньше Самуила…» – перекривила Циля его слова и ухмыльнулась: – И шо? Шо было–б? Сколько не дай тебе жизней, ты не воспользуешься ни единым шансом. Продолжай страдать дальше, мой вечный воздыхатель… Стыдно признаться, а ведь я практически была готова сдаться, просто так, всего лишь на твои жалкие вздохи.
За Цилю вообще никто никогда не боролся, никто ещё не пытался завоевать её. Максимум, на что были способны окружающие её мужчины – это томные влюблённые взгляды, стихи, одна песня, робкие касания рукой её пальцев и бесконечные размытые намёки. Даже Самуилу она досталась слишком легко – как красное знамя в пионерском отряде, перешла от мамы на новую смену. Циля презрительно передёрнула плечами, как буд–то пытаясь что–то скинуть с них:
–Интересно было–бы познать эти ощущения.
Женщину, которая, так или иначе, влияла на жизнь огромного количества людей, имела практически неограниченную власть и вечную жизнь – волновали такие примитивные мысли. Мелочи. Глупости. И что? Это делало её глупее? Или она просто оставалась женщиной. Одним из наблюдений и одновременно большим вопросом, на который из жизни в жизнь она не могла найти ответ, было:
–Куда исчезает и как возникает любовь, страсть, интерес?
Зачем в её жизни появляются эти люди, в которых она влюбляется?
Зачем всё это вообще приходит?!
Почему проходит, если уже появилось?
Надо ли брать, принимать это?
Можно пользоваться таким даром?
Если пользоваться нельзя, то для чего это нужно?
Что это за план такой у Господа? В чём тут логика?
Ладно, в первобытном мире, для продолжения рода, но ведь в процессе эволюции многое поменялось, почему же эта потребность не атрофировалось, не преобразилась, освободив человека нашедшего пару, чтоб он, в конце – концов, успокоился, остановился… Но нет! Она всё равно влюблялась, Самуил влюблялся! Откуда не возьмись, совсем не вовремя, можно сказать из пустого места неожиданно возникала симпатия или ещё того хуже – любовь.
А потом… Потом – ничего! НИ–ЧЕ–ГО! Люди, от которых она страстно загоралась как спичка, могли пропасть, из жизни появившись лишь на миг, и больше никогда не возникнуть вновь. Никогда! Ни на секунду! Она знала, была уверена, что многие из них тоже загорались от неё и тихо, мучительно сгорали, как и она – совсем рядом, может даже в ближайшем районе города, или за стенкой соседней квартиры. И если сейчас прислушаться, можно услышать их сбившееся дыхание, учащённый стук сердца (тук, тук, тук, тук), увидеть через просверленную взглядом стену мучительное ожидание с тоской в глазах. Но они не проявляли инициативу, никто не проявлял. Ожидали… Чего все ждали? И, в конце концов, растворялись, пропадали, оставаясь лишь именами в титрах второстепенных ролей её фильма. Может это потому, что любое чувство растёт только тогда, когда вы отдаете любовь, или хоть как–то действуете? А умирает, когда сдерживаете его в себе…
Страшно подумать, что было–бы, если все они проявили инициативу. Извержение вулкана, буря, взрыв первобытно – бесконтрольный, битва века… Циля улыбалась своим фантазиям. И вот оно мне надо? Хотя как было–бы интересно! Не скучно точно.
Через время, случайно, волей судьбы, иногда она вновь встречаясь с теми, в кого влюблялась в течение своих жизней – и с удивлением отмечала, что её совсем к ним не тянет, а вот с Самуилом было всё по–другому. В течение её путешествий она, то ненавидела, даже презирала его, обижалась, прощала, потом снова восхищалась и любила. Всё равно любила. Может Господь не дал ей выбора? Но зачем тогда нужны эти искушения?

19 жизней. Да уж…
Но, что сделано, то сделано, и она ни капли не жалела об этом! Да, не выполнила, что её просили, но как интересно жила! Каждое путешествие наполнялось новыми эмоциями, знаниями. Циля научилась исправлять ошибки и всё молодеть душой. Она наполнялась новыми идеями, узнавала себя и свои возможности заново. И результатом её самопознания и совершенствования – был целый мир, эпоха которого должна была закончиться через 68 часов, а нет, уже через 67 часов. Какой всё–таки идеальный мир получилось построить! Все живы, здоровы – Слава Богу! И в этом 90% её труда!
В этот раз она многое изменит, надоело жить в клетке пропаганды, загоняющей человеческий разум, как баранов в стойло. Вот почему они все верят, что стена есть? А если её нет, и не было никогда? Почему не поехали и не проверили, а просто доверились словам незнакомых людей, пустому звуку? А каков тогда Самуил! Циля заинтригованно посмотрела на мужа: А вот теперь он становится интересен, с этого ракурса даже очень привлекательный! Просто чудо, как хорош! Почему Самуил так часто ездил туда, инспектировал стену, если её не существует? У него там любовница! Точно, все эти годы он мне изменял. Вот гад! Однако… Циля улыбнулась: «Какой же он непредсказуемый.»
Хаос Цилиных мыслей набирал обороты.
По крайней мере, можно попытаться пустить всё на путь свободы. А если свобода вызовет хаос? Но попробовать ведь можно? Как же это сделать? Запретить новости, аналитические программы, может запретить телевидение?
В этот раз вообще всё было по–другому. Но что же изменилось? Дурацкие мысли навязчиво лезли в голову? А эта… «поменяться сознанием» вообще сверлила мозг. Почему раньше было всё равно? Просто не задумывалась, или эгоистично не хотела думать об этом? Поменяется сознанием …То есть телом. Телом!!!
– Как я жила оставшиеся годы в клетке собственного старого тела? – Цилю бросило в жар. – Сколько ей, мне осталось?
–Мам, что с тобой? Тебе плохо? Страшно? Давай отменим всё это!
–Воды?
–Нет.

…………………………………
–Воды?
–Нет.
Циля задыхалась во сне от щекочущего лицо солнца и мысли: – Мои цветы не упакованы!
Из переживаний её вырвал голос, которого не должно было тут быть:
–Доброе утро.
Она вздрогнула, рядом с кроватью сидел молодой человек очень похожий на Самуила. Родственник? Он доброжелательно положил свою руку на её плечо, и ласково произнёс:
– Так получилось, что Вам необходимо пожить в этой комнате. Только не беспокойтесь, это займёт максимум пять дней. Если Вам что–то понадобится – просто постучите в дверь. Всего пять дней.
Какой знакомый голос, очень знакомый. Волнения не было, так как этому человеку почему–то хотелось доверять.
«Кто Вы? Где Я?»– хотела спросить она, но это точно её квартира, в комнате только стены перекрашены. И вслух с возмущением произнесла: – Куда делись мои обои?
Похожий на Самуила улыбнулся.
–Я отвечу на все Ваши вопросы только через пять дней. Извините, но раньше не могу. Потерпите, прошу Вас. – и попытавшись сменить тему, он продолжил как–то слишком приторно – сладким голосом : – Сегодня на завтрак Ваши любимые оладушки с мёдом. Я приготовил Вам много хороших книг и дисков с интересными фильмами. Время пролетит незаметно. Мне уже пора, но я зайду вечером. Если что стучите, – задержавшись в дверях, он рассматривал Цилю со странным интересом, и после небольшой паузы заботливо добавил: – Просто надо потерпеть 5 дней. Поверьте мне.
Циля молча смотрела ему в след, дверь закрылась. Итак, она в своей квартире пленница. Что же случилось? Кто этот человек? Где Самуил, Кирилл? Почему пять дней? Подойдя к окну и отдёрнув штору, обнаружила, что окно заколочено и покрыто снаружи какой–то мутной плёнкой, которая пропускала свет, но не давала увидеть, что происходит на улице. В комнате стоял знакомый круглый старый стол (правда он стоит не в этой комнате), несколько стульев и кровать. На полу заботливо был расстелен её каримат и лежали две гантели. Какие заботливые тюремщики. Циля села на кровать, взяла блинчики, понюхала их, и с хорошим аппетитом, который как не странно не пропал от волнения, а только улучшился, принялась есть, при этом пытаясь придумать хоть какую–то правдоподобную версию происходящего. Наконец, отложив пустую тарелку и так ничего и не придумав, она пошла в ванную комнату. Странно. Зеркала нет. Наклонившись над умывальником, она медленно открыла кран и в этот момент прядь волос упала ей на лоб. Циля замерла. Почему такие длинные? Седые?! О Боже, они седые! Что за ужас тут произошёл? Я ничего не помню…
…………………………………..

– Пять дней прошло. Что делать? Стена на месте. Ничего не поменялось. Что–то пошло не так и мама осталась в прошлом. Кто в комнате – она или не она?– на Кирилле просто лица не было, он очень переживал за мать, и чувствуя только свою вину, казалось, был просто раздавлен всем происходящим. – Почему мы не придумали, какого–нибудь кодового слова? Как теперь узнать кто в комнате?
–Просто спросить, сынок. Ну, кто ж знал, что может быть так? Мы слишком поторопились. Не всё продумали.
–Мы не можем её там больше держать. Она с ума сойдёт!
–Значит, будем объяснять всё как есть. Другого выхода нет. Твоя мама мудрая женщина, будем надеяться, что она всё поймёт верно.
Щёлкнул дверной замок, и старая дверь со скрипом открылась, впустив шестерых мужчин и двух девушек. Молодые ребята остались стоять возле двери, приветливо и с интересом рассматривая Цилю. А трое взрослых прошли в центр комнаты и пригласили её сесть за стол. Циля покорно села. Несколько долгих минут они молча изучали друг друга, заполнив тишину оценивающими, любопытными и одновременно вопрошающими взглядами. Каждый ждал, а мужчины ещё и надеялись, что начнут разговор не они. Но тишина затянулась, наполнив воздух комнаты такой тяжестью и напряжением, что казалось, вот вот кто–то закричит или что–то упадёт и разобьётся.
– Циля, ты узнаёшь меня?– С надеждой спросил Самуил.
Циля молчала. Она узнала его, но этого не может быть. И она решила не разговаривать, а наблюдать.
–Ты вернулась?
Циля молча смотрела прямо в глаза, заставив его виновато отвести взгляд.
–Может это последствия перемещения, – прошептал Кирилл на ухо Самуилу.
–Я Самуил твой муж. Ты помнишь? Это наши дети, – и он по очереди представил Циле каждого из присутствующих – Кирилл, Фима, Сима, Наташа, Серёжка и Ашот.
Он называл имена, а юноши и девушки улыбаясь, махали по очереди головой. Цилин взгляд на секунду оживился интересом и погас вновь.
– Ты помнишь Толю? – Анатолий с надеждой и тоской во взгляде смотрел на Цилю.
Циля молчала.
Опять она молчит! Самуилу хотелось от злости стукнуть по столу. Он знал точно, по её глазам видел, что никакие это не последствия. Она просто молчит, потому что так решила. Потому, что это взбрело в её упёртую башку!
– Я напомню тебе, что произошло. И если ты захочешь, то объяснись с нами. Надеюсь, ты не будешь снова нас мучать своим молчанием. – Самуил начал с настоящего и дошёл в обратном порядке до 2016 года. За всё время его повествования Циля сидела и молча смотрела себе на колени, выражение её лица ни на минуту не поменялось. И понять, кто там внутри, просто по поведению, было невозможно. Самуил сомневался, пристально рассматривая её, пытался уловить, хоть какую-то подсказку – кто перед ним. «Раз стена не пропала, то, скорее всего – это молодая Циля. А если предположить, что она вернулась – тогда, что же произошло там, в прошлом, что замкнуло её в себе? Нельзя злиться, надо пожалеть её, в любом случае она столько пережила ради всех нас» – думал Самуил.

…………………………….

Первым делом, когда все оставили её в покое, и она осталась одна в квартире, наедине сама с собой, Циля пошла искать зеркало. То, что она увидела в нём, заставило её ноги подкоситься. Схватившись за стену, она медленно приблизила лицо к нему ещё ближе, рассматривая каждую морщинку, трогая руками слегка обвисшую на щеках кожу, и седые волосы. А потом, уже зная, что увидит со страхом, начала медленно расстёгивать халат. Когда одежда упала на пол –расплакалась. Получится ли у них поменять нас обратно? А если так будет до конца жизни? 20 лет?! Верните мне их! Циля схватилась за старинную раму зеркала, и изо всех сил со злостью тряся её закричала:
–Возвращайся тварь! Давай, сделай это! Я знаю, ты просто не захотела вернуться в это дряхлое тело.
…………………………………
Время убегало как вода через пальцы, и ничего не менялось. Ничего… Кирилл пытался разобраться в ошибках перемещения. А Циля продолжала молчать. И в конце концов её оставили в покое, просто ожидая когда она успокоится и сама захочет рассказать, что же произошло. Кириллу – это бы очень облегчило задачу, но трогать Цилю было бесполезно.
Каждое утро, возле своей кровати, а теперь она спала в отдельной комнате, Циля обнаруживала свежий букет цветов, а иногда даже записку со стихами. Она не знала, кто оставляет эти подарки. Может дети? А может Самуил или всегда загадочно улыбающийся Анатолий? Это было даже приятно, и разрушать тайну, узнав кто – она не желала.
Так прошло полгода. Всё это время она практически не выходила на улицу. От бесконечного лежания в постели, чтения книг, молчания – Циля немного поправилась, но ей было наплевать, ведь это жирное тело ( маленькая месть той Циле), точнее не совсем её.
Только дети разнообразили её никчёмное существование, приходя без всякого предупреждения и разрешения и по очереди докладывая ей о жизни в городе, делясь своими проблемами, спрашивая советы. Циля гладила их по голове, обнимала «детей – взрослых незнакомцев», и даже иногда улыбалась, когда они рассказывали что–то смешное. Чаше всего приходила Сима, она была мудра, и Циля через время стала больше ощущать себя её младшей подругой, но никак не матерью. Девушка была хорошим организатором, любила устраивать домашние конкурсы, литературные чтения, собирая всю семью в Циленой комнате. По–видимому, это уже давно стало традицией в их семье. Забавно было наблюдать как дети, и Самуил с Анатолием комично читали в лицах, кривляясь и актёрничая. Иногда не в силах сдержаться, Циля начинала хохотать, замечая за собой, что в эти моменты совсем забывает о том, что произошло, и одновременно наблюдая в себе растущую привязанность к этим людям. В такие моменты все замирали с надеждой глядя на неё. Но смех заканчивался, и прежняя Циля исчезала вместе с ним.
По утрам ещё сонная молодёжь собиралась в её комнате, расстилала кариматы и начиналась йога. Первый раз, когда они дружно полусонные ввалились в комнату, расстелили коврики и ожидающе уставились на неё своими любопытными глазищами, разбуженная Циля с недоумением смотрела, как они покорно ожидают от неё чего–то, и догадавшись – расстелив свой коврик начала занятие. Все облегчённо выдохнули и стали повторять за ней асаны.

…………………………..

Циля проснулась очень рано, рядом с ней лежала Сима так и оставшись у неё после вчерашнего вечера. Бережно укрыв её одеялом, она надела спортивный костюм, кроссовки, и вышла из дома в ещё непроснувшийся, тёмный город. Циля медленно шла по улице, шаг за шагом, шаг за шагом преодолевая пустоту своих мыслей, медленно и тихо, как буд–то крадучись переступала по булыжникам мостовой этого незнакомого города. Шагов почти не было слышно, и она как тень бесшумно проскальзывала серым силуэтом вдоль пустой улицы. Немного ускорилась и … побежала. Убегая прочь от своей старости. Побежала сразу очень быстро, задыхаясь уже на первых шагах и наслаждаясь этим, с болью в боку и мазохистским удовлетворением в мыслях. Убежать или умереть!
–Куда бежим, Ма?! – из ниоткуда, совсем некстати рядом возникла периодически подпрыгивающая от радости спортивная фигурка стрекозы – Симы.
–Вперёд. – с надрывом в голосе крикнула Циля, подумав про себя: «Может, сдохну».
Да, это был её окончательно созревший коварный план: «Старое, дряхлое сердце не выдержит, и разорвётся. Вот хорошо было–бы.»
Сима бежала рядом, боясь спугнуть. Мама разговаривает! Она смеялась, заискивающе заглядывая Циле в лицо, до невозможности близко подбираясь к ней, желая обнять, расцеловать. Но… Нельзя! Нельзя вспугнуть.
…………………………………

         Седьмую минуту, держа планку и вновь перевернув песочные часы, красная и потная от напряжения Циля думала о смерти.
«Почему я до сих пор жива?! Вот это организм дал мне Господь!»
Если Вы подсчитываете сейчас, сколько Циле лет – то не стоит, это абсолютно бессмысленно. Много… Много лет через, Вы сами поймёте, что в голове мало что изменилось. Иногда, правда, подводит тело, но если Вы начнёте прямо сейчас заниматься как Циля йогой каждое утро, то по крайней мере покончить жизнь самоубийством от физической нагрузки, к сожалению или к счастью тоже не сможете.
Рядом на ковриках в изнеможении попадали дети. Последний сдался Ашот. Всё это время в дверях комнаты стояли Самуил и Петрович, они незаметно наблюдали за спортсменами, и в глазах у них читалась гордость. Циля отжалась и легла на коврик в позу ребёнка, повернув голову в их сторону. С её лба медленно стекали капли пота, соединяясь в одну большую слезу, которая подбиралась занять своё лживое место возле глаза. Но Циля не разбрасывалась своим вниманием, она давно уже позволила мелочам быть. Взгляд её был сосредоточен на одном человеке.
Дыхание полностью под контролем, спокойное, размеренное и глубокое – вдох, выдох, вдох, выдох. Одна мысль давно пыталась пробиться в её сознание, чтоб освободить, сделать какое-то важное открытие в её жизни. И вот сейчас она почувствовала — этот момент настал.
Взгляды встретились, скрестились и замерли, изучая и осторожно прощупывая вызванные ощущения, а затем, вдруг нежно переплелись, наполняя теплом тела, зависли в пространстве, наслаждаясь неожиданно дарованной нежностью и тишиной, и всё… как странно! Всё! Капитулировали без боя.
Самуил очень изменился за эти годы – он стал таким, каким–то надёжным что–ли, в нём чувствовалось внутренняя сила, достоинство и уверенность в себе. И он совсем не старый. Такой большой, сильный – как гора, его хотелось уважать и идти за ним, а ведь он для этого ничего и не делал, никаких подвигов или сильных поступков не совершал. Он просто вызывал в ней чувство внутренней защищённости. Такой мужчина… такой – которого она могла бы полюбить.
За считанные секунды потеряв 20 лет жизни, стоя на грани отчаяния и сомнительного желания жить дальше, вдруг стало понятно – всё, что раздражало в Самуиле, на самом деле совсем не его, а её. «Все его недостатки – всего лишь отражение. Мои страхи, комплексы и тени. Тени от моей тени.» Он другой, совсем другой и этот терпеливый незнакомец интересен, к нему тянет, даже к такому старому. Возможно, он – то ради чего она готова смириться с окружающей действительностью.
Спаси меня, Самуил! Мне страшно, очень страшно.
От её взгляда Самуилу почему–то захотелось расправить плечи. Откуда в ней столько внутренней красоты и силы? Она вся светится изнутри. Помолодела. Подтянутая, красивая, упёртая и сильная. Женщина воин. Валькирия! И при этом взгляд покорный, совсем на неё не похож, очень странно. Да, да, неожиданно и волнующе странно! У Толи, вон аж слюнки текут. Самуил улыбнулся:
« Не …Толик – это моя женщина. Ты уж извини.»
– Циля, а пойдём в парк погуляем?
–А пойдём! Сейчас шавасану сделаем и пойдём.
…………………………………

На мосту через пруд, в котором плавали парочками лебеди и ленивые черепахи – застыли две фигуры пожилых людей. Мальчик и девочка. Самуил взял руку Цили в свою большую, мозолистую, потрёпанную временем ладонь, просочился своими нервными окончаниями через её слишком длинные пальцы и нежно, бережно сжал их.
«Очень нежно, слишком нежно. Боится, наверное, что я рассыплюсь, и лёгкий бриз развеет мой прах над озером парка Победы» – романтично подумала Циля, испортив этим такой волшебный момент. Ну, что ты делаешь, Циля?! Теперь нужно просто помолчать! «Окей, я поняла. Молчу.»
Так они стояли, и смотрели вдаль, робко как подростки, держась за руки.
–Скажи, цветы и любовные стихи от тебя? – не выдержала напора своих мыслей Циля.
– Конечно! А от кого ещё? – без запинки, как буд-то ждал этого вопроса ответил Самуил.
Прищурил глаза, цветы от него – да. А вот что за любовные стихи?!
«Ну, Петрович, лысый чёрт! Писатель хренов! Придётся теперь взять у тебя пару уроков.»

……………………………………………….
Всё хотите узнать будущее? А Господь уже не знает, что придумать…
А Вы всё лезете и лезете, всё дальше и дальше, и Вам всё мало и хочется знать. Он уже скрыл истину за миллионами выдуманных галактик, за сложностью систем и взаимодействий. А Вы всё не можете остановиться! Живите в мире своего разума! Вот Ваша галактика. Ну, куда Вы все прётесь? Нет там ничего. Неужели Вы никогда не чувствовали, что только любя живёте? Ответ прост.
Ручка послушно выводила слова в блокноте, хотелось писать о любви, но нужно описывать детали, ничего не упустить, ведь они должны знать, что им делать, к чему стремиться. Без инструкции человек теряется, и может произойти как последний раз. Выйти из–под контроля, уйти в хаос, в прекрасный хаос свободы. Только–бы всё вспомнить – ведь пора заканчивать. Циля записывала, как срисовывала со своей фотографии:
«Красивая, старая, (нет, нет, ерунда, Циля перечеркнула слово « старая »)) – пожилая женщина стояла на главной смотровой площадке Одессы и гордо смотрела вдаль. Её седые волосы раздувал тёплый весенний ветер, но она этого совсем не замечала. (Ну, а что – красивая ведь, старая, высохшая от солнца и времени – но красивая!)
Неожиданно, она щёлкнула языком и стала разговаривать сама с собой:
– Привет Симочка, как я соскучилась. Когда ты прибываешь? Тебя встретить? Да, я уже в Одессе. Как тебе Париж?
Какое удобное изобретение сегодняшняя связь! Его не потеряешь, не забудешь, украсть невозможно, да и незачем – стоит недорого, а главная его прелесть – им совсем, совсем невозможно хвастаться, так как наноаппарат встроен в зуб, как пломба. К нему не требуются зарядные устройства. Так гениально и просто – общаешься, а оно заряжается.
Закончив разговор Циля (а это, конечно же, была она) вскинула руки, и как буд–то пытаясь кого–то обнять, прокричала: – Здравствуй, родная моя Одесса!
Уставшая и полная впечатлений от путешествия, она радовалась, что Одесса, стала такой прогрессивной, и при этом не потеряла свою самобытность. Объездив почти весь мир, она с уверенностью могла сказать, что на планете Земля равного этому городу нет.
Вечерело, с высоты птичьего полёта всё казалось очень маленьким, почти игрушечным, а паутина воздушных сообщений дополняла нереальную картину огоньками растянувшихся световых линий, создающих красивый узор, который окутывал город. Циля стояла уже несколько часов, но совсем не устала, она смаковала каждую деталь, старалась высмотреть любую инновацию.
Вот центр совсем не изменился, а окраины удивляли. Микрорайоны Котовского и Таирова за 40 лет преобразились до неузнаваемости. Ведь над ними без отдыха трудились лучшие архитекторы города, и развлекаясь, со временем превратили полу-пустующие здания посёлка Котовского в оазисы зелени, изменив при помощи каркасных конструкций их формы. Район стал похожим на экзотические горы, покрытые тропическим растениями.

Когда архитекторы закончили первые изменения – оставшихся жителей, получившаяся картинка очень повеселила и они, решив подыграть, вырядились в экзотических аборигенов, но потом, эта идея их так зацепила, что они уже не смогли остановиться и решили использовать это для заработка и развлечений. Между зданиями достроили огромные линии аттракционов, всевозможных горок, карусельных подъёмников, многие из которых были закрытыми, с системой отопления, поэтому развлекаться можно было в любое время года. Так как горки и подъёмники оплетали весь район, то в любой момент можно было, нажав кнопку пульта управления, которую выдавали при входе в парк в районе Молодой гвардии, сойти с неё в какой ни будь из множества домашних ресторанчиков, располагавшихся прямо в квартирах многоэтажек. Пустующие квартиры – жители переделали в гостиничные номера, которые со временем были заняты подрастающим поколением горожан. Некоторые горки заканчивались в аквапарках, другие выходили прямо в море или на пляж. И, конечно же, вдоволь отдохнув можно было с мягким, комфортным спуском вернуться обратно к выходу из парка. Кроме этого, так как транспорт теперь был воздушным Добровольский проспект и Днепропетровскую дорогу сделали зоопарком, в котором поддерживалась нужная температура для разных видов животных. Над зоопарком построили висячие мосты, по которым можно было совершать пешие прогулки, наблюдая за жизнью животных в естественной среде. Особенно посетителей радовали шустрые шимпанзе, которые сопровождали туристов во время прогулки, перепрыгивая с лианы на лиану. Этот огромный парк очень полюбили экстрималы, прогуливаясь по нему можно было наблюдать, как по каркасным конструкциям зданий карабкаются альпинисты, между домами пролетают дельтапланы или с пугающими криками слетают с крыш роупджамперы.
Микрорайон Таирова перестроили в бизнес центр, он был поспокойнее, но тоже не совсем обычным.. Между серыми высотками вначале появились здания похожие на баобабы или открытые цветы на длинных ножках. На цветах – крышах этих бизнес центров были установлены батареи, которые обеспечивали город энергией, огромные лепестки имели две стороны с одной – это были солнечные батареи, а в случае, если солнце затягивали тучи, или зимой – панели как жалюзи меняли сторону на батареи влажности и собирали влагу или снег, преображая её в нужную городу энергию.
Учёными из «Французской долины» был создан новый пластичный материал для строительства задний, и его решили применить именно в этом прогрессивном районе. Принцип строительства заключался в каркасной основе, повторяющей человеческий позвоночник, и пластичные стены, окружающие позвоночник по периметру. Стены можно было раздвигать по мере надобности, правда, увеличению жилплощади был свой предел, но не потому, что «позвоночник» не выдерживал нагрузку, а только из–за ограничения ширины улиц. Для того чтоб жители не увлекались, максимальный предел был установлен сразу при строительстве. Таким образом, за 40 лет все старые здания были заменены на новые разработки, и микрорайон стал выглядеть очень странно, здания получились совершенно причудливой формы, ведь кому–то хватало минимума, а другому было мало даже максимальных пределов.»

Дописывая, Циля внутренне улыбалась, ведь она создала свой микромир, свою реальность, где всё было ей понятно и интересно. Мужчины – сильные, женщины – слабые, и она слабая, потому что женщина. Так приятно быть слабой, – она сладко потянулась, – приятно до ломоты в костях, до сексуальной дрожи и теплоты мыслей… Какая же сила и мудрость заключены в слабости, чудо радости и свободы! Ведь Бог в простоте. И только люди всё всегда портят – своими словами, размышлениями, умничаньем, надумыванием и копанием в фактах, истории, религии и себе.
Теперь, окружающие люди – похожи на неё, не внешне конечно, а своими интересами, стремлениями, образованностью. Потому, что ей так хочется. Потому, что – это её жизнь, а значит её правила. Она прекрасно понимала, что в мире может быть всё по другому, есть зло, есть другие, совсем другие люди. Так было и будет всегда и бороться с этим бессмысленно. Любимой фразой Цили за прожитые годы стало, практически детское выражение: «Зло налево, добро направо – шагом марш!». Циля уже не удивлялась, наблюдая как зло – перерождалось в добро, а добрые, хорошие люди, накапливая обиды, разочаровываясь в мире – становились злом. Как время стирало грани, мир примирялся и цинично прощал самые страшные события своей истории. Все эти процессы были не в её власти. Но кому решать, что должно окружать её собственное сознание? Ещё 40 лет назад – удалив в фейсбуке незнакомого друга, который писал о чём–то, что для неё было неприемлемо, она осознала, что окружающую реальность мы создаём сами. Собственную, отличающуюся от всего мира. Да, да! Вот так – просто, приближая или удаляя от себя людей, находя работу, дом, страну, газету – которая нас устраивает. И для этого не нужно иметь сверхъестественную силу, дар или какие–то способности.
– Как узнать какой мир на самом деле?
– А надо ли знать?
– И ведь этих миров может быть так много…
– Ой, я Вас умоляю!
– Зачем мне множество Ваших миров?

…………………………………………………………..

Эпилог
Самуил так много мог сказать, но понимал, что его некому слушать.
Семён задавал вопросы, что–то черкал в своей тетрадке. Умный мальчик! Но, Боже ж мой, как он торопится! А надо просто остановиться, посмотреть вокруг, увидеть детали: горшок с цветком на подоконнике, комнату, купающуюся в лучах яркого весеннего солнца, родную, любимую и такую же, как 40 лет назад – красивую для него женщину, улыбающуюся у окна. Женщину, которая наконец–то приняла его таким, какой он есть. Перестала учить и бороться – просто всегда была рядом, неразрывно, как его тень. Её забота, вера в него и даже просто присутствие рядом, наполняли его уверенностью, обволакивали, расслабляли и придавали сил. Боже, как я благодарен тебе за этот дар! Теперь можно просто радоваться, смакуя моменты жизни.
Мальчик… Ах, да! Тут есть мальчик.
Мальчик ищет великие цели: написать шикарную статью, стать знаменитым журналистом, потом редактором, писателем, если повезёт. Стать известным за всю Одессу! Он задаёт вопросы, хотя ему и не нужны ответы – он и так знает, что напишет и Самуил лишь необходимый шум в радиосигнале его гениальных идей.
Самуил тоже перестал искать, со временем ни один вопрос не остался без ответа, потому что вопросы иссякли, разбившись о стену молчания времени и Бога.
–Оглянись юноша! Цели то – мелкие! – Самуил словил себя на мысли, что это уже происходило с ним раньше. Всё чаще приходило Дежа вю.
– Старею… Конечно, можно прямо сейчас открыть этому парнишке тайну мира, как в своё время пытался сделать его дед. Но кто его услышит? Подумает: Старик, какие у него могут быть цели на границе жизни.
Ну, куда это годится, Господи!? Почему, и для чего, люди начинают понимать только в конце пути?
Татьяна фон Лыхманова

Любые кажущиеся Вам совпадения не случайны, все персонажи и события не выдуманы, даже не надейтесь. Так как история уже произошла в параллельной реальности.

Да, и чуть не забыла! Если Вам не сложно, есть желание жить красиво и в наличие немножко денег, то покупайте мебель и декор в интернет магазине Характер. Буду Вам очень благодарна. Вот ссылочка  

Как я Вас заманила? Реклама — двигатель торговли.

Материалы по теме:

Пойди туда -не знаю куда, пойми то — не знаю что. Часть 4

Часть четвёртая "ХЭЛП МИ" -Я робот, я машина, я танк, вездеход! – подбадривая себя, сгорбленная под тяжестью мокрого брезентового рюкзака, уже почти час исключительно усилием ...

Не унижайте себя возрастом

Наша разношёрстная  компания состояла из одних дам, разнокалиберного возраста. Так получилось, что судьба свела нас на шумной конференции, а затем отправила в легкомысленный бар  ...